Карусель

Подобный вопрос, не задумываясь, многие задают по телефону. По-моему, это самый глупый вопрос на свете! Ну как расскажешь человеку на другом конце провода, какие у тебя дела? Да и с чего начинать? Это звучит для меня, как удар бича, как приказ командира. Наверное, поэтому на глупый вопрос чаще всего звучит и дурацкий ответ: «Нормально».

— Я утром уезжаю в Петухи, — сообщил я Свете. — Поехали со мной? Хотя бы на два-три дня?

— Ты с ума сошел!

— Да, у тебя же работа, муж...

— Когда вернешься?

— Не знаю.

Трубка долго молчала.

— А я хотела к тебе прийти, — наконец разродилась Света.

— Приходи, — сказал я.

— Я смогу только завтра.

Я знаю, что это обычный треп. Если я останусь, она не придет. Опять что-нибудь ее задержит, а я буду слоняться по комнате и клясть себя за глупость на чем свет стоит. Но Свете нужно, чтобы я был виноват: мол, она собралась ко мне, а я уезжаю...

— У тебя же квартирные дела, и потом — ты так скоро и не собирался, — говорит в трубку Света. В ее голосе нет ни сожаления, ни разочарования. — Еще наживешься в своей деревне летом.

Мне хочется послать ее ко всем чертям, меня бесит ее спокойный голос, примитивная рассудительность. Я уже становлюсь виноватым перед ней, мне надо оправдываться...

— А ведь я уезжаю из-за вас! — вырывается у меня со злостью. И тут же понимаю, что допустил непростительный промах.

— Из-за нас? Интересно, сколько же у тебя «нас»?

— Думаю, что гораздо меньше, чем «их» у тебя.

Света какое-то время молча переваривает эту не сразу дошедшую до нее фразу. Большой сообразительностью она никогда не отличалась. Но, что мне нравилось, она и не пыталась скрывать этого, наоборот, всегда честно признавалась, что не поняла или просто не знает. Света никогда, по крайней мере, передо мной, не старалась казаться лучше, чем она есть. Недостаточность сообразительности и вялость ума с лихвой покрывали присущие ей женственность, обаяние. Мужчине всегда приятно сознавать, что он сильнее, умнее женщины, которая к тому же это всячески подчеркивает. Но если женщина потрафляет мужскому тщеславию, дает ему почувствовать, что он умнее ее, так это как раз свидетельствует о другом: значит, женщина умнее этого мужчины, нащупала его слабые струны и умело играет на них.

— Кто она? — спрашивает она требовательно. — Я ее не знаю?

— Не знаешь...

— Красивее хоть меня?

— Отстань, нет у меня никого!

— Обещай, что если надумаешь жениться, покажешь ее мне, — болтает Света, а у меня от ее спокойного тона кошки скребут на душе. — Я хочу, чтобы ты женился на красивой, как...

— Как ты? — против воли улыбаюсь я. Света уже не раз мне об этом толковала. Выйдя замуж, она по-прежнему, скорее, по инерции, все еще ревнует меня.

— Я тебе напишу, — равнодушно говорит Света. Она меняет тактику, ей пока не хочется ссориться со мной, хотя я и дал повод. Когда придет время, Света сама круто оборвет наши отношения, она это умеет...

— Напиши... — вяло отвечаю я. Мне действительно все надоело до чертиков. И я рад поскорее уехать из Ленинграда. Хотя знаю совершенно точно, что потом там, в Петухах, буду вспоминать и анализировать весь нынешний разговор со Светой. Знаю, что буду скучать по ней. Наверное, и по Ирине Ветровой. В деревне, где я месяцами живу один, это приятные воспоминания. И меня там будет волновать не смысл сказанных Светой слов, а ее голос. Я придам ее словам чувственность, желание быть со мной. Поверю в ее ревность, раскаяние... Я буду каждый день ждать от нее письма, потом, получив его, мучительно выискивать между строк хотя бы намек на ее искренние чувства ко мне... Там у меня на все хватает времени. Особенно на воспоминания. В деревне все мне будет представляться в ином, розовом свете. Я буду внушать себе, что Света любит меня, скучает, ждет... Сколько раз я себя обманывал этим! И, наверное, долго еще буду обманывать. Неправда, что муж всегда последним узнает про измену своей жены, он просто внушает себе, что это сплетни, треп, такого быть не может. И не оттого, что сильно любит жену, а потому, что еще сильнее любит себя. Зачем ревновать, терзаться, чего-то вынюхивать, следить за женой, когда гораздо проще внушить себе, что ничего этого нет и быть не может...

— Ну что ты за человек такой, Андрей? — наконец прорывается в спокойном голосе Светы нотка раздражения. — Хорошо, я постараюсь через два часа к тебе вырваться, хотя мне это очень трудно. Я сейчас за директора магазина. Ты доволен?

— Я буду ждать, — обрадованно говорю я. — Только, пожалуйста, не опаздывай, ладно?

— Постараюсь, — отвечает она и вешает трубку.

И жизнь уже не кажется такой безнадежной и пустой. Я даже начинаю что-то напевать себе под нос из репертуара Аллы Пугачевой: «Начинай ловить крыс, крысолов, а мы тебе поможем...» Мне никак не запомнить слова современных песен. Наверное, поэтому некоторые песенники вообще сочиняют всего с десяток слов, а вихляющиеся певец или певица под грохот электроинструментов без конца повторяют их.

3

Меня начинают грызть сомнения: а вдруг не приедет? А мне еще нужно сходить в гараж, пригнать к дому «Ниву».