Карусель памяти

По мере того как шли дни, которые оставляли Джереми все дальше позади, они оба становились спокойнее. Ванесса постепенно прекратила плакать. Она старалась не думать о Мелли и пыталась забыть, что сделала Клэр. Несколько раз она даже напевала под музыку по радио, а Лен рассказывал, как он собирается «всех убить» на Западном побережье. Он говорил о «капиталовложениях» и о встречах с друзьями, у которых «далеко идущие планы». У него и у нее будут деньги, говорил он своей дочери. Игрушки и одежда для нее, автомобили и женщины – для него. Когда он говорил слово «женщины», на его лице была такая улыбка, какой Ванесса не видела у него прежде.

Когда они достигли Сиэтла, он наконец извинился перед ней. Сиэтл был сердцем Всемирной ярмарки, и Лен взял ее с собой на новую вращающуюся башню, которая возвышалась над городом. Оттуда они могли смотреть вниз на мир, расстилающийся под ними, и строить свою новую жизнь как по карте.

– Мне был необходим кто-то из моей семьи, – сказал он. – Я бы взял вас обеих – и тебя, и Клэр, но, по правде говоря, твоя сестра… – он покачал головой, – она слишком похожа на свою мать. Ты унаследовала ее внешность, а Клэр – ее… – Он развел руками, как будто не мог найти слов, чтобы описать, что Клэр получила по наследству от Мелли. – С тобой мне всегда было легче общаться, – продолжал он. – Конечно, я чувствую себя виноватым за то, что насильно разлучил тебя с Клэр.

Вдалеке Ванесса могла видеть расплывчатые очертания гор.

– Все в порядке, папочка, – сказала она, не сводя глаз с горных вершин, поэтому не могла видеть удивленный взгляд своего отца. Он думал, что украл ее из семьи и с фермы. Он не знал, что спас ее. А она так никогда об этом ему и не сказала.

27

Шарлоттсвиль, штат Вирджиния

Джон свернул с шоссе на дорогу, ведущую в Монтичелло. Позади него Клэр подпевала магнитофону. «Человек-оркестр».

Она пела громко и фальшиво. Трудно было сказать, чей голос хуже – Клэр или Боба Дилона. Неважно. Она заглушала Дилона, повторяя каждую невразумительную стихотворную строку, и Джон упивался необузданным счастьем, которое слышалось в ее голосе.

Монтичелло стоял первым в ее списке неотложных дел. В последние полторы недели они вносили изменения в соответствии с его списком и ее, начав с выходных в Оушен-сити, где их на пляжном молу настиг дождь с градом, и они провели большую часть времени в номере отеля за едой или занимаясь любовью. Потом они посетили аквариум в Балтиморе, потом сходили на пьесу в Центр Кеннеди. Он не мог не согласиться, что атмосфера была несколько натянутой. Их отношениям был нанесен удар за последние два месяца, и требовалось некоторое время, чтобы они смогли чувствовать себя по-прежнему свободно друг с другом. Прошло почти две недели, когда она заявила, что больше не будет встречаться с Рэнди, и они заполнили эти недели такой деятельностью, что времени, чтобы прочувствовать печаль или сожаление, совершенно не оставалось. Они взяли пару дней отпуска, которые, как только он начинал думать о работе, приводили его в панику. Ведь перед итоговой конференцией нужно было так много сделать.

Клэр старалась изо всех сил. Случайный наблюдатель мог с уверенностью сказать, что она обрела прежнюю себя. Тронутый ее усилиями, Джон старался не обращать внимания на тяжесть ее походки и безжизненность желаний. Он не заострял внимания на нехарактерной для нее слезливости после занятий любовью или на том факте, что большая часть пьесы, которую они смотрели, выпала у нее из памяти. Она не выполняла свою долю обязанностей в фонде также. Он ничего не говорил ей об этом, но знал, что она сильно отстала от собственного графика мероприятий перед итоговой конференцией.

В последнее время она иногда просыпалась в середине ночи. Никогда раньше с ней не было такого – она всегда спала как убитая. Порой он спрашивал ее, все ли в порядке. Она неизменно отвечала, что все прекрасно, и он довольствовался этим ответом. Стоит ли ему терзать ее расспросами? Добрый старый Рэнди непременно бы сделал это. Сумасбродный Рэнди. Джон обвинял его в этой неразберихе. Так было проще всего. Удобнее всего. Потому что, насколько ему было известно, из тех, кого бы можно было в этом обвинить, никого не осталось в живых.

Но в остальном Клэр становилось лучше. Чуть-чуть получше с каждым днем. Он не знал, страдает ли она до сих пор от этих странных визуальных образов, которые она обсуждала с Рэнди, но был не готов пока спросить об этом. Если теперь у нее больше не возникало этих навязчивых проблесков памяти, а он напомнит о них, они могут начаться снова.

Она все еще пела «Человек-оркестр», когда держала его коляску, чтобы он смог пересесть в нее из автомобиля. Она даже немножко пританцовывала и наклонилась, чтобы обнять его сзади, целуя в макушку.