Карусель теней

– Не надо, Саша – я даже не услышал, как скрипнула дверь палаты и к нам подошла Ряжская – Не стоит наговаривать на Петра. Он, конечно, не святой, и деньги любит, но если дело касается Бэллы, то ему можно доверять.

– Я когда-то принимал ее – пояснил врач.

– В смысле – в институт?

– В смысле – роды – усмехнулся Вагнер – Отец Ольги и Бэллы, царствие ему небесное, был дружен с моим папой, который в свою очередь заведовал одной из лучших столичных больниц. А я тогда был интерном, и именно в мою смену к нам привезли рожать Полину.

– Я совсем запутался. Ольга Михайловна, вашу маму звали не так. Не помню точно, как именно, но не Полина.

– Мы сводные сестры – пояснила Ряжская – Папаша порезвился на старости лет, отсюда такая разница в возрасте. Но люблю ее так, как, наверное, родную бы не любила.

Ну да. Она ведь тебе не столько сестра, сколько ребенок, которого у вас с мужем сроду не было. Вот ты и тянешься в жилку, на все идешь, лишь бы ее спасти. Представлю себе, в какую сумму тебе вошло Интерпол на мои поиски подрядить. И, кстати, скорее всего кинули тебя. Эти ребята если захотят найти человека, то его найдут.

Впрочем – славная девчушка эта Белла. Серьезно. Есть в ней что-то такое, настоящее. Или можно сказать наоборот – грязи в ней нет. Сразу видно.

Редко подобное случается, но мне ее на самом деле жалко. Без дураков.

– Рад, что мы поняли друг друга, Петр Францевич – заявил я – Еще раз – не менее пяти капель, не более десяти, не чаще чем раз в пять дней.

– А когда лимит будет выбран? – уточнил он – Когда пузырек кончится, что тогда?

– Прошу прощения за цинизм, но поживем-увидим. Время есть, будем думать.

– Сейчас ты врешь – положила мне руку на плечо Ряжская – Верно же, Саша? Ты слишком добрым с ней был. Не таким, как всегда.

– Иногда и во мне просыпается что-то человеческое, Ольга Михайловна. Хотите верьте, хотите нет, но это факт.

– Она умрет?

– Мы все когда-нибудь умрем. Кто-то раньше, кто-то позже.

– Не надо банальностей, Саша. Не здесь и не сейчас. Ты видишь и знаешь больше, чем остальные, потому, потому дай мне простой и ясный ответ – есть надежда? Или это все? Не надо меня жалеть.

– Да я и не собирался – фыркнул я – С чего бы? Вы сильная женщина, удар держать умеете. Я, собственно, только потому с вами в свое время и согласился сотрудничать.

– Ты со мной тогда сотрудничал, потому «нет» не научился говорить тем, кто сильнее тебя – осекла меня Ряжская – Не то, что сейчас. Итак?

– Ольга Михайловна, я вам отвечу то же, что и уважаемый Петр Францевич – все плохо и будет еще хуже. Вы же это ей говорили, верно?

– Не дословно, но да – подтвердил Вагнер.

– Петя сказал, что это конец. Но ты – не он. Ты базируешься не на медицине.

– Раз в пять дней – показал я на пузырек пальцем, игнорируя ее вопрос – Не чаще.

– Я с первого раза запомнил – кивнул Вагнер – Сам буду давать. Лично.

– Она вас зовет – высунулась из палаты голова медсестры, зашедшей к больной после того, как мы ее покинули – Ольга Михайловна!

Ряжская и Вагнер поспешили к Бэлле, я же уселся на подоконник и призадумался.

Как я и предполагал, в моей книге ничего подходящего к данному случаю точно нет, так что все, что я мог, то уже сделал. Но на мне круг не замыкается. Есть в Москве другие представители Ночи, которые, возможно, в состоянии решить данную проблему, и вот тут возникают два серьезнейших вопроса.

Первый – надо ли оно им?

Второй – нужно ли оно мне?

За просто так никто никому помогать не станет, это утверждение, не требующее доказательств. Ну, а поскольку речь идет о жизни и смерти, то цена за подобную услугу просто наверняка окажется запредельной. И я сейчас не о деньгах говорю, про них никто даже не заикнется.

Да, девушка хорошая. Да, жалко ее. Но платить за ее жизнь раньше или позже придется именно мне, а не ее сестре. Через не хочу, через не могу платить. И снова – а оно мне зачем? Вот лично мне? Просто чтобы доказать самому себе, что не совсем я еще сволочь? Или потому, что на душе сейчас муторно от осознания того, что эдакая славная девчонка на самом рассвете жизни в небытие уйдет? Так сколько их, славных и светлых, каждый день отправляются туда, откуда обратной дороги нет? Всех не спасешь.

– Бедненькая она – Жанна уселась рядом со мной на подоконник – Да?

– Ну ты еще давай, мне на жалость подави! – возмутился я.

– И не думала! – аж подпрыгнула Жанна – Ты чего? Просто меня чуть на слезу не пробило, а я ведь и при жизни никогда не плакала.

– Восхищен твоей невозмутимостью и там, и тут – буркнул я.

– Саш, ты с кем разговариваешь? – вышла из палаты Ряжская – Сам с собой?

– Нет. Я еще не совсем сошел с ума. Близок к тому, но до критической точки не дошел.

– А с кем же тогда? – озадачилась женщина.

Я глянул на Жанну, она скользнула к двери, которую Ряжская не закрыла, и через секунду та захлопнулась чуть ли не с треском. Данную способность Жанна обнаружила в себе не так давно, чему очень обрадовалась. Как, впрочем, и я. Вон, как Ряжская впечатлилась, аж побелела вся.

– Сквозняк? – предположила она, глянув себе за спину.