Карусели над городом

– Темнить – это значит скрывать правду! – заорал Борис. – А говорить "еще больше не понимаю" – неграмотно! Надо говорить "еще меньше понимаю"!

– Ты опять говоришь очень громко, – сказал мальчик. – Когда ты говоришь громко, я еще меньше понимаю. Но я не скрываю правду.

Борис, обессилев, плюхнулся на табурет. Он посмотрел на Алексея Палыча, словно призывая того в свидетели тупости инопланетных жителей.

Другой бы на месте Бориса мог насладиться чувством превосходства; это чувство согревает души многих людей. Некоторые способны годами копаться в себе, выискивая, чем же они лучше других. Есть и такие, кто может потратить на это всю жизнь. И тогда, устав от поисков, они неожиданно обнаруживают это превосходство. Им, к сожалению, оказывается возраст.

Борис Куликов был не из этой породы. Он умел работать. Он знал, что может и чего не может. Если кто-то из его одноклассников не мог решить несложной задачи по математике, Борис не хохотал и не издевался над ним. Но и не помогал. Таких он просто не замечал. Борис всегда шел вперед. На этом пути он никого не отталкивал, но никого и не увлекал за собой. Он делал свое дело, и из этого всегда что-нибудь получалось. Теперь же с мальчишкой не получалось ничего. И даже Алексей Палыч, с которым все всегда у Бориса ладилось, теперь ничего придумать не мог, а плыл по течению.

Вместо того, чтобы посочувствовать, Алексей Палыч сказал:

– Боря, а ведь ты не соврал, когда сказал инспектору, что мальчик твой брат. Вы и есть братья – по разуму.

– У меня таких братьев – целый класс, – буркнул Борис. – Только они умнее.

– Боря, я понимаю тебя, – стараясь говорить как можно мягче, произнес Алексей Палыч. – Я тем более понимаю тебя, потому... ну, потому что видел много разных ребят. Бывали и такие, от которых просто в отчаяние приходишь. Но они понимали, что делали. А наш гость не делает ничего назло. Он ведет себя как положено ребенку: если не понимает – спрашивает. Неужели ты хочешь, чтобы его "отозвали" только за это? Для меня само это слово звучит как-то жестоко. Будто не "отозвать", а убить.

Мальчик шевельнулся.

– Что такое "убить"? – спросил он.

– Это... ну, как тебе объяснить... – сказал Алексей Палыч. – Это так, вроде "отозвать".

– Отозвать?

– Да. Когда тебя отзовут, ты ведь с нами больше не будешь.

– Я с вами, – сказал мальчик. – Кто меня отзовет?

Алексей Палыч многозначительно посмотрел на Бориса.

– Никто тебя не отзовет, – сказал он. – Ты будешь с нами. Это была шутка.

– Что такое шутка?

На этот раз в затруднении оказался и Алексей Палыч.

– Боря, – сказал он, – ты у нас специалист по переводу с русского на русский. Может быть, попробуешь?

– Не могу я, Алексей Палыч [22], – взмолился Борис. – У меня и так в голове как будто каша. Я тебе потом объясню, – сказал он мальчику. – Ведь не горит у тебя?

– Не горит?

Борис застонал. Не голосом застонал, а так – внутренне. В школе ему давно уже объяснили, что русский язык богат и разнообразен. Но это был тот случай, про который говорят: "Язык мой – враг мой".

– Ты можешь обождать? – простонал Борис, на этот раз вслух. – Не обязательно, чтобы я все немедленно объяснял.

– Я могу обождать, – послушно сказал мальчик. – Ты, Боря, хороший, когда не кричишь.

– А ты не слишком хороший, – сказал Борис. – Ты все время растешь. А это уже не шутка. Мы не знаем, какую одежду тебе доставать. Долго ты еще будешь расти?

– Я не знаю, – тихо сказал мальчик.

– А я знаю, – решительно сказал Борис.

Взяв мальчика за руку, он подвел его к стене.

– Алексей Палыч, какой рост ему лучше всего сделать?

– Я думаю, хорошо, если бы вы были примерно одного роста. Но каким образом...

– А это пускай он сам соображает. Или они пускай думают. – Борис показал пальцем наверх. – Посылают человека в такую даль без штанов, а мы должны изобретать. Может быть, они нас сейчас слышат? – Борис задрал подбородок и проговорил в потолок: – Эй вы, товарищи, или пришлите одежду, или перестаньте его растить! – Спохватившись, Борис глянул на мальчика, но тот ничего не сказал. Борис поправился: – Или сделайте так, чтобы он не рос выше этой черты.

Борис прислонил мальчика к стене, встал с ним рядом и карандашом провел на уровне своих глаз черту.

– Нормально? – спросил он учителя.

– Это было бы неплохо, – согласился Алексей Палыч.

– Ну и все, можно покупать на такой размер.

– Ты уже, кажется, начал распоряжаться в космосе, – усмехнулся Алексей Палыч.

– Больше я ничего не могу придумать.

– Да я не в укор, – сказал Алексей Палыч. – Мне, например, это и в голову не пришло. Будем надеяться. Впрочем, у меня завтра свободный день, я с утра зайду сюда на примерку. А теперь давай по домам. Если нас будут домашние разыскивать да заглянут сюда, это может кончиться плохо. Мама ведь не инспектор, ей не докажешь, что он твой брат.

– А инспектор Серегу знает, – беззаботно сказал Борис. – Серега у пожарки по целым дням крутится. Ему там даже погудеть дают. Я еще удивился, что инспектор ничего не сказал.

– Да как же ты тогда!.. Зачем же ты так сказал?

– А вы думаете, он их различает, маленьких? Я и сам-то не всех отличаю.