Касание ветра

Сильный, козел. Маньяк несчастный. Озабоченный. Жаль, ты этого не слышишь, и пару других, очень крепких выражений – тоже. Но ничего, и на моей улице будет праздник, я попрошу брата, чтобы он тебя… Черт, а что я Федьке скажу – меня скрутил мой друг, ударь его за это в челюсть посильнее, пожалуйста? Одно из двух: либо брат подумает, что меня друг не просто «скрутил», а… хм… еще и кое-какие действия нехорошие совершил, – и тогда он превратит Смерчинского в главного калеку этого века, или же братишка решит, что я окончательно рехнулась, и будет ржать и доставать меня, как минимум, месяц.

Мы просидели в такой милой и очень недвусмысленной позе минут пять, уставившись друг на друга. Головы наши, естественно, были близко: в опасной, так сказать, близости. Я попробовала укусить Дэна за ладонь – однако это плохо получилось. Лягаться и пинаться, впрочем, – тоже. Когда силы наконец иссякли, я перестала сопротивляться и просто сидела «в сладких объятиях», дергая ногой и пытаясь расслабиться, да куда там – если мышцы с этой задачей более-менее справились, то сердце устроило небольшую вакханалию – застучавшись и, кажется, пару раз перевернувшись, успешно игнорируя все законы физиологии и даже физики.

Смерч, который, кажется, ничего не заметил и продолжал удерживать своего оскорбленного и несчастного партнера, то есть меня, не прилагая никаких усилий, улыбался, зевал, пару раз почесал нос об мое плечо (я протестующе вдохнула – вдруг нос сопливый?) и зачем-то подул мне в шею. От этого я вздрогнула, кажется, изумив парня, – он засмеялся, как всегда при этом опустив голову. Я думала, этот шакал животики надорвет, но нет, не дождалась.

Поглумившись надо мною, он с чистой душой принялся вслух размышлять, что я веду себя как подросток, напоминая его малолетнюю кузину, которую он редко видит. Еще ему, видите ли, очень жаль, что у него нет родной младшей сестренки, но он с удовольствием возьмет на это вакантное место меня – я подхожу на эту роль едва ли не идеально. Сначала я продолжала злиться, потом почувствовала неловкость – это все потому, что Дэн был так близко. Сердце так трепыхалось именно из-за него. Я вообще сделала странный вывод: сердце – это цепной пес, охраняющий дом, организм в данном случае. Чужой приближается – начинает «лаять»: сильнее стучаться. Эх, как бы я ни любила Ника, а все равно, присутствие красивого парня, бережно, но с силой обнимающего меня, сделало свое дело – я занервничала и даже, кажется, чуть-чуть покраснела. А если на миг закрыть глаза и представить, что меня как будто бы Никита обнимает, а не Смерчинский-дурак держит?

«Отличная идея!» – высветилась перед внутренним взором большущая надпись, подсунутая противными мыслями.

О, да, я сделала это – насладилась прекрасными мгновениями иллюзий, почти что поверив в них, затихла и перестала подавать признаки активной и агрессивной жизненной позиции.

Поэтому через полминуты, поинтересовавшись, согласна ли я вести себя тихо и по-человечески рассказать, что же все-таки случилось, Смерч осторожно отпустил меня и даже в лоб не получил. А ведь я уже замахнулась, было, чтобы ему как следует вдарить меж рогов – тех самых, призрачных, которые ему Ольга наставляет успешно в компании с моим любимым, но внезапно пожалела дурня. Наверное, иногда он действительно Счастливчик – мою руку отвели его ангелы-хранители.

Сделав над собой усилие и не дав орлу ткнуть клювом в глаз партнеру, я пересказала Смерчинскому события сегодняшнего дня, в красках и в лицах, зло и нервно передразнивая всех и вся, бурно жестикулируя и изредка вставляя что-нибудь из ненормативной лексики. Дэн слушал молча, внимательно, как будто бы я ему лекцию по матанализу пыталась рассказать. Его выражение лица в конце концов вновь немного вывело меня из себя.

– Ну что? Что ты так уставился? Тебе еще раз повторить, что ли?

– Партнер, ты опять нервничаешь. Возьми, – и он протянул мне конфетку-леденец, – успокоишься.

Я пожевала нижнюю губу и отрицательно покачала головой.

– Не хочешь – как хочешь. Давай дальше, Бурундучок мой. Пока мне все понятно, – Денис вроде бы и не отдавал приказа, а произнес все это любезным, приятным голосом друга всего человечества, но я, словно против воли, принялась рассказывать дальше, впрочем, не отходя от стиля изложения.

– Сморчок, еще раз Бурундуком в любой его вариации назовешь – прибью, – пообещала я в который раз. – А дальше – что дальше? Приперся ты и встал, как столб. Вытаращил глаза. Открыл рот, вывалил язык из пасти – с него еще так противно слюни ядовито-красные текли – ты откушал кого-то недавно? – занесло меня в другую сторону, преувеличительную.

– Я съел милую беззащитную красавицу, обожаю этих прелестниц… они так сексуально меня боятся… кричат… М-м-м… – соглашаясь таким странным озабоченным образом, парень щелкнул зубами перед моим лицом, явно подражая волку из старых мультиков, а потом ткнул в мое плечо пальцем, сообщив приятную новость. – Но ты можешь не беспокоиться!