Касэлона. Особенный рейс

— Эта невезучая овца Леви взяла у Мика не те таблетки, и теперь они страдают вместе. Он — потому что не может без них жить, она — потому что не может жить без страданий. В общем, папа мечется между обоими и тихо сходит с ума. Так проводишь меня?

— Сам схожу. — Меньше всего Сэм хотел оказаться в одном подвале с ней, лайсом и кухонным ножом. — Что принести? Овощи? Или крупы?

— Конфеты!

«Капризы — это не ко мне, деточка», — собирался ответить он и пойти в рубку. Но в грузовом отсеке что-то хлопнуло, лестницу затянуло болотной вонью… В следующий миг туда, не разбирая дороги, помчалась Сана. Сэм тоже преодолел ступени, чтобы поспеть к шапочному разбору.

«Всего лишь лайс», — успел подумать облегченно. Затем увидел, что под ногами хлюпает вода.

* * *

Леви чувствовала себя совершенно разбитой. Она снова совершила непростительную ошибку. Поверила надписи на баночке и едва не угробила человека! Вернее, двух — Мика произошедшее тоже выбило из колеи. Ему нужны были те лекарства. Не для того, что бы их принимать, — для того, чтобы знать: они всегда под рукой.

Теперь парень замкнулся в себе, грызет мятные пастилки и мучается не столько из-за потери заветного пузырька, сколько от стыда из-за своей слабости. Его отец смотрит осуждающе, сестра откровенно ржет над ними обоими.

Как исправить ситуацию, Леви не представляла. У нее вечно все шло наперекосяк… Она из кожи вон лезла, чтобы понравиться окружающим, но приносила сплошные неприятности.

«Предательница Стар»… Даже та история со шпионажем закрутилась лишь потому, что она пыталась сделать доброе дело! Выгородить любимого мужа!

Точнее, агента Алиана. Он действительно работал на вражеское государство.

И лгал ей… Не о чувствах — у него не было тайных причин охмурять обычного полицейского и обещать вечное счастье. Но легче от этого не становилось.

Леви прижала ладони к ушам, пытаясь избавиться от навязчивой мелодии. Грустная песня о расставании и смерти безнадежно засела в мозгу. Отвратительное состояние… Из-за натянутых нервов офицер Стар не могла сосредоточиться.

Будто прокляли ее еще в детстве. Обрекли на бесконечную череду обид и недопониманий.

— Эй, шалава! Ты слышала? Что-то взорвалось!

Нет, она не слышала ни взрыва, ни воплей заскучавшего Матиаса. Сидела за столиком в противоположном от койки молодого Антэса углу и предавалась унынию. То есть читала электронные справочники по медицине, а хандра накатила сама собой. Сопротивляться ей было бесполезно.

— Мы сейчас утонем! Сними наручники, алианская дрянь!

Леви постаралась отрешиться от яростных криков. Матиаса бесило все вокруг, поэтому обращать на него внимание не имело смысла.

— Я еще доберусь до тебя!

Она сильнее зажала уши руками и углубилась в чтение. «Ониксидрол»… Монография по эфирам, которые используются или могут использоваться в медицине, такого препарата не знала, зато в ней описывался некий «Элианит» — насколько хватало знаний Леви, это был инопланетный аналог «Ониксидрола». Возможно. С недавних пор она ничего не утверждала категорично. Тем более речь шла о секретной разработке Исследовательского центра… Или о стыренной формуле.

Некоторое время Леви читала. Потом ее сознание отметило, что в медотсеке непривычно тихо. Антэс умолк, будто ему заткнули рот кляпом… Или будто он выбрался из наручников и притаился за ее спиной.

«Пожалуйста, я не хочу пережить это снова», — мысленно взмолилась она, медленно поворачивая голову.

— Ой! — вскрикнула от неожиданности. — Не… Не ожидала…

— Мик очень сожалеет, что накричал на тебя. — В полутора метрах от нее стоял Аристэй. — Если зайдешь к нему, он извинится лично.

— Зачем?

— Он просил меня придумать повод. Мой вариант — просто так.

«Как всегда, мы не понимаем друг друга», — Леви вздохнула и бросила быстрый взгляд на присмиревшего Антэса.

— Зачем ему извиняться? Я же виновата.

— Он виноват не меньше твоего, но ты попросила прощения, а он — нет. В нашей семье правил мало, зато они соблюдаются.

— Мира постоянно задевает Райса и никогда не извиняется.

— Его это забавляет, а не расстраивает.

— Меня тоже.

Волк смотрел на нее так долго, что она успела покрыться багровыми пятнами и, не глядя, пролистать с полсотни страниц медицинского справочника. Затем тихо сказал:

— Тогда я должен извиниться за него.

— Не должен!

Леви не представляла, куда заведет этот разговор. С бывшим напарником было сложно общаться даже в лучшие времена. Тогда мешала ее глупая детская влюбленность, сейчас — его беспощадная жалость. Они словно находились на разных полюсах без возможности понять друг друга.

— Ладно. — Аристэй пожал плечами. — Как знаешь. Чем занимаешься?

Об «Ониксидроле», Касе и Торне Леви говорила много и охотно. Эта тема и близко не стояла к чувствам и отношениям. От нее не хотелось убежать на край света и спрятаться в темном углу, чтобы не бередить душу воспоминаниями.

— Думаешь, что-то из этого выйдет?