Кащеева цепь

Голубой услышал Курымушку, улыбнулся ему: в дом шла прекрасная девушка, у нее были солнце и месяц во лбу и звезды в тяжелых косах настоящая Марья Моревна!

Она вошла и сказала:

- Мама моя велела спросить вас, Марья Ивановна, не разрешите ли вы ей побродить в саду и в парке, ей хочется побыть с родными, - у нас столько здесь воспоминаний.

Потом вошла и сама генеральша, бывшая хозяйка имения, в золотых очках, еще не старая женщина в черном.

Долго они потом ходили, обнявшись, по аллее, сидели на лавочке, и Курымушка из-за своей яблони в окошко ствола видел, как генеральша вытирала слезы платком, слышал все их разговоры между собой.

- Там было бабушкино дерево. Цела ли еще эта яблоня? - спросила дочь генеральши.

- А вон стоит.

- Возле нее был налив?

- И налив на своем месте.

"Не убежать ли, - схватился Курымушка, - а то еще вспомнят и Розанку". Но подняться было опасно, а главное, в это окошко, поверх зеленой травы, так хорошо было смотреть на Марью Моревну и думать: "Вот это она, вот это она пришла, настоящая".

Генеральша говорила:

- Нужно отдать справедливость этим купцам: они хорошо берегут сад, и сколько цветов у них, - у нас этого не было. А помнишь, где-то была тут старая яблоня Розанка, и внизу в стволе ее было окошко.

- Помню, как же... Да вот и она стоит!

- Ну, пойдем посмотрим.

Курымушка не успел убежать. Марья Моревна заглянула в окошко и сказала:

- Посмотри, мама, какой тут в траве чудесный бутузик лежит.

Подошла няня, очень важная, подобралась вся и осмелилась:

- Мария Ивановна просит вас откушать, ваше превосходительство.

- Какая там уж превосходительство! - улыбнулась генеральша.

- Вот настоящие господа! - говорила няня после Курымушке.

- А мы-то не настоящие?

- Ну, какие мы господа, мы купцы!

Никто не мог так радоваться гостям, как мать, она вся сияла, встречая, и шептала Дунечке про дочь: "Вот настоящая тургеневская женщина!" Чего, чего тут для них не наготовили!

За обедом Курымушка узнал отличие настоящих господ: они ели, не церемонясь, сами просили подложить, если есть хотелось, и отказывались сразу, если кушанье не нравилось. Еще думал Курымушка, что Марья Моревна, конечно, и есть та самая она, про которую все говорят - кра-са-ви-ца, но что это значит, как узнают это сразу - взглянут и скажут: кра-са-ви-ца! об этом он так решил: "Простая женщина с разными людьми говорит разным голосом и улыбается разно, а красавица одинакова со всеми - богатыми и бедными, большими и маленькими, да! вот это главное ее отличие: с маленькими она говорит, совсем как с большими. Но что, если вдруг, - в ужасе подумал Курымушка, - она - эта настоящая и единственная она - за столом ему что-нибудь скажет, ведь он непременно тогда ужасно покраснеет, и всем откроется его тайна, что это она!" На всякий случай он приготовился и стал держать в уме кровавого гусака, чтоб сразу пустить и вызвать ужасную картину ада и светопреставления. И вот, правда, Марья Моревна смотрит прямо на него, улыбается...

"Господи, милостив буди мне, грешному!" - готовит Курымушка своего гусака.

Марья Моревна спрашивает:

- Ты умеешь читать? Курымушка сказал про себя:

"Ад, сатана!" - и сразу пустил гусака.

Земля, там, где небо к ней прикасается, красным заревом вспыхивает, огромная черная гора открывается, на вершине архангел трубит, покойники встают, и кто, как няня, всю свою жизнь отрезал себе ногти и берег их в мешочках, - теперь ногти эти срастаются, и, цепляясь ими за камни, лезут праведные люди на гору к архангелу, а грешники скрежещут зубами, обрываются и падают в адский огонь. И не красный, а смертельно бледный сидит Курымушка: он победил. Мать говорит:

- Что с тобой? Отчего ты вдруг побледнел? Курымушка ответил:

- Должно быть, муху проглотил.

- Вот всегда ты хапаешь ртом. Ну, выпей поскорей воды, может, пройдет.

Курымушка выпил воды и спокойно сказал Марье Моревне:

- Я умею читать.

- Хорошо, я тебе отличную книжку дам, любимая моя детская: Андерсен. Не читал?

- Нет, не читал.

После обеда она пошла, порылась в своих вещах и принесла эту книжку с картинками.

БОЙ С ГОЛУБЫМ