Кащеево царство

       Снизу, от еловой опушки, городишко выглядел совсем нестрашно, этакое сельцо, огороженное заплотом[30]. При княжеских сшибках на Руси такие посёлки горели десятками. Но здесь, в подмороженной северным океаном Югре, штурм представлялся делом накладным.

       - Слышь, пермяк, - сказал Ядрей Арнасу. - Может, потолкуешь с ними? Авось так сдадутся?

       - Аптя - кнеса гордый, - с сомнением ответил зырянин. - Не кланяться. Даже с кан спорить.

       - Так-таки и гордый? Вот мы ему зад-то подпалим, чтоб гордость умерить. А ты всё же погуторь с ним. Вдруг уладится.

       - Сделать, войвода, - кивнул Арнас и устремился на лыжах к городку.

       Сбышек Волосовиц вздохнул:

       - С ним пойду. Мало ли что. - Подозвал к себе двух холопов с бронями и отправился следом.

       Ждать возвращения послов пришлось долго. Русичи продрогли до костей, заиндевевшая одежда их переламывалась в складках. Издали слышались весёлые голоса ушкуйников, стук оглоблей, треск хвороста, стук топоров. Ядрей смотрел, как посланцы его вскарабкались на холм, и Арнас замахал кому-то рукой. Сбыслав со своими людьми остался на склоне.

       Над тыном показалась чья-то голова в ушастой шапке, начала говорить. Пермяк слушал, кивал, что-то спрашивал, затем, окончив беседу, спустился к купцу. Вместе они направились обратно к воеводе.

       - Ну что, сдаются они? - нетерпеливо спросил Ядрей.

       - Сдаются, воевода, сдаются, - залопотал зырянин. - Аптя уже нет. Мёртвый. Кан убил.

       - Лихо! - подивился воевода. - Знать, Господь на нашей стороне.

       - Просить, чтоб в град не входила. Сами всё отдать.

       - Ну ладно коли так. Скажи им, что скоро с войском приду, дань будем делить. И пусть не вздумают шутить! Разнесу их острожек по брёвнышку.

       Арнас опять поехал к крепости, а воевода спросил у Сбышека:

       - Кто говорил-то с ним? Что за харя в шапке?

       - Да вроде младший брат князька местного. Того, которого ихний главный князь убил.

       - А за что убил?

       - О том не говорил.

       Они повернули лыжи к стану. Подъезжая, увидели идущего к ним по колена в снегу отца Ивана.

       - Дурное ты место выбрал, воевода, - объявил поп. - Рядом с югорской кумирней.

       - И что с того? Богов ихних боишься?

       - Не богов, а демонов. Чую я, полно здесь нечисти шныряет. Порубить бы идолов надо. Или стан перенесть.

       - Вот ещё! Буду я из-за каждого истукана людей гонять. Ежели боязно тебе, иди, вали этих идолов. А мы и так проживём.

       Священник поджал губы и, укоризненно качая головой, удалился.

       Весть о том, что городок сдался без борьбы, обрадовала новгородцев, но в то же время и расхолодила их. Вступая в югорскую землю, они не знали, чего ждать, а потому готовились к худшему. Теперь же, одержав лёгкую победу, русичи вмиг растеряли свою настороженность и решили, что югра - это та же чудь[31]: задиристая, пока враг далеко, и робкая, когда он рядом. Воеводе не могли понравиться такие разговоры, но он и сам теперь не ведал, как следует держаться с местными. По опыту он знал, что одни народы любят ласку, а другие уважают только силу. Грозить тем, кто согласен покориться без боя, не имеет смысла и может только повредить делу. Зато допустить слабину с горделивым племенем - значит, обречь себя на долгую и трудную войну. И вот, пребывая в сомнениях, Ядрей вызвал к себе пермяка и уединился с ним в чуме, подробно расспрашивая о Югорской земле.

       На склон холма жители городка выволокли пять неглубоких вогульских нарт, гружёных соболиными, песцовыми, горностаевыми и лисьими шкурами, серебряными блюдами, подвесками, браслетами, рыбьим зубом и костью мохнатого зверя маммута, которого живьём никто не видел, зато частенько находили вмёрзшим в землю. Воевода с боярами, житьими людьми и Буслаем шёл вдоль нарт и придирчиво перебирал меха и украшения. Спрашивал:

       - Что скажете, братцы?

       - Маловато будет на такую ораву-то, - заметил Буслай.

       - А вы что скажете, господа вятшие?

       - С паршивой овцы хоть шерсти клок, - миролюбиво ответствовал боярин Завид Негочевич. - Чего ж ты ожидал от такого острожка? Дальше-то князьки побогаче будут, с них возьмём больше.

       - Я думаю, таятся они, - предположил Савелий. - Не дают всего, что есть.

       - А нам больше и не надобно, - возразил ему Яков Прокшинич. - Мы сюда не только дани пришли собирать, а ещё и власть новгородскую утвердить. Если этот городишко обдерём и тем довольствуемся, толку от нашего похода мало будет.

       - Нас сюда не вече послало, - огрызнулся Савелий. - Пошли по своей охотке за добычей. Другой нужды не было.

       - Ежели тебе выгода новгородская не дорога, подумай о товарищах своих, тех, что после нас сюда сунутся. Незамирённая югра хуже чудинов будет.

       - Они пускай сами о себе заботятся. Чай не дети малые...