Кащеевы байки. Возвышенный путь на двоих пьяных историков

На край рамки была прилеплена написанная мелким четким почерком майора внутренних дел (почему-то это было кристально ясно) записка «Курить можно. Пепельница на столе, урна в конце коридора. Там же тумбочка – берите чай, кофе. Кулер за углом рядом с урной. Просьба не мусорить! Нарушители будут отправлены в конец очереди». Шоплен хмыкнул и почесал голову. Свобода нравов на государевой службе ему положительно нравилась. Пока он доставал сигарету, Зойдль завершил созерцание ковра и подал голос.

– И сколько нам еще ждать? – журналист возвел очи горе. – Мне кажется, что я должен быть в совершенно ином месте, но вот я тут и ничего не происходит! Едрить-мадрид, Шоплен, вы с ума сошли?

Редактор с ухмылкой выпустил дым через ноздри. Младший коллега с ужасом воззрился на попрание устоев, встал и забегал взад-вперед по коридору. Шоплен с удовольствием пронаблюдал за метаниями журналиста. Затем, докурив, редактор раздавил бычок в пепельнице и, ловко поймав товарища под локоть, подвел к секретарскому столу. Зойдль вчитался в содержание послания и тоже достал сигарету.

– Сколько мы тут будем ждать? – журналист зеленел на глазах. – Уже вечер, кажется, скоро и вовсе закроются. У вас часы есть?

– Нет, телефон разрядился – буркнул Шоплен.

– И у меня – добавил Зойдль – Что нам делать? Если закроют в здании, придется куковать до утра. Кстати, если вы такой знаток местных обычаев, может, и туалет знаете где находится?

– Я не знаю, но думаю где-то в коридоре. – Редактор задумался. – Все равно ждать, пойдемте, взглянем.

И они пошли. Красные ковры глушили их шаги, сохраняя неприкосновенность пыльного безмолвия коридоров. Мягкий свет струился из-под зеленых абажуров светильников, изогнувшихся подобно грибам из стен.

Шоплен и Зойдль блуждают по коридорам. Их посещают видения. Нагнетается страх. Реальность бурлит и разваливается на отдельные куски. Пока они бродят, мы выясняем, что Зойдль не так уж и плох в своей наивности, а Шоплен вовсе не неприятный старый ворчун.

Встречают уборщика. Тот им сообщает, что до утра их из здания не выпустят. Журналист и редактор в панике. Они бегут сломя голову, и разделяются.

Зойдль попадает в избушку к Бабе-Яге, превращается в колобка и сбегает в лес. По дороге он пытается распознать свою национальную идентичность, но в итоге обращается в сторону классовой борьбы за интересы пролетариата.

Шоплен превращается в секретаря министерства, подслушивает самый главный секрет и пытается его запомнить перед еженедельной очисткой памяти. Его ловят спецы и обвиняют в шпионаже.

Оба они оказываются за мгновение перед неизбежной гибелью.

Потом читатель их встречает в Абакане. 18 марта 2020 года. Статья давно издана, героям приходит извещение о присуждении престижной премии, вызывают в Москву для награждения и выдачи денежных средств. Им надо только расписаться в документе на гербовой бумаге. Шоплен и Зойдль сталкиваются с выбором – сохранить знание или вернуться в обыденность. Оба подписывают бумагу и все забывают.

Курьер говорит – вот нормальные люди. А то был у нас тут Голованов один, он, видите ли, не подписал. Ну и все – пропал. Говорят, видели, как он улетел верхом на огненной колеснице, но врут, поди. Спился, наверное.

Занавес.

Дата. Подпись. Расшифровка.

Шоплен с удивлением посмотрел на документ.

– И это правда с нами было? – редактор огладил усы желтыми от никотина пальцами.