Кащенко

Когда наш герой после окончания гимназии в 1876 году поступил на медицинский факультет Киевского университета, мать сразу начала хлопотать о стипендии для него. Средства в итоге выделил не Киев, а Кавказский учебный округ, в то же время они выплачивались и Московским университетом; благодаря этой сложной схеме для Петра открылась возможность перевестись в Москву. Матери удалось добиться успеха, правда, и сын не подкачал — учился он блестяще. Собственно, и подавать властям грамотные прошения он уже умел, несмотря на достаточно юный возраст. В архиве Московского университета есть его письмо ректору от 21 сентября 1876 года следующего содержания: «Честь имею покорнейше просить ваше превосходительство сделать распоряжение о зачислении меня студентом медицинского факультета Императорского Московского университета. Даю подписку в том, что во все время пребывания моего в университете буду подчиняться правилам университета»[9].

Время показало, что слова своего Кащенко не сдержал: правила им нарушались неоднократно и серьезно, что привело к неприятным последствиям. Однако осенью 1876 года восемнадцатилетний Петр ехал в Первопрестольную с твердым намерением получить образование. Для этого у него имелось все необходимое. Ему назначили ежемесячную стипендию в размере 25 рублей. На семь из них он тут же снял себе комнату в Леонтьевском переулке, рядом с университетом, прочее оставалось на студенческую жизнь — небогатую, но крайне интересную, особенно после тихого провинциального Ейска. В Москве тогда работало огромное количество заведений общепита на самый разный кошелек, а улицы уже начали заливать асфальтом. Развивалась сеть общественного транспорта, представленная двухэтажными конками, управляемыми форейтором.

Москва 1870-х была богата культурными событиями. На это время пришелся расцвет деятельности Товарищества художников-передвижников, на сцене блистали Леонид Собинов и Мария Ермолова, в недавно открывшейся Московской консерватории давались симфонические концерты, в которых звучали произведения современных композиторов, например П. И. Чайковского, чья музыка очень нравилась нашему герою. Несмотря на скромное материальное положение, он все-таки находил возможность ходить на концерты, изыскивая самые дешевые билеты. Казалось бы, Петру Петровичу оставалось только радоваться удачному стечению обстоятельств, приведших его в сердце Российской империи и в один из ее лучших университетов. Но вскоре обстоятельства повернулись иначе.

Глава четвертая. Земля и воля

К моменту поступления нашего героя Московский университет только что отпраздновал свое столетие (1775). Учебное заведение считалось одним из лучших в стране, а его медицинский факультет принадлежал к трем ведущим, созданным самим Ломоносовым. При этом образование врачей вплоть до конца 1860-х оставляло желать лучшего. Ежегодно университет выпускал около ста специалистов, но их уровень подготовки заметно уступал выпускникам медицинских школ Западной Европы. Неудивительно, что глобальные реформы царя-освободителя Александра II коснулись и высшего медицинского образования. В ходе реформ был создан единый отечественный образовательный стандарт для будущих врачей. Он базировался на совершенно новом учебном плане, включавшем три этапа подготовки. Для каждого из них предназначалось три типа клиник — пропедевтические[10], факультетские и госпитальные. Модель опробовали в Московском университете, после чего распространили на всю страну. Структура, созданная при Александре II, сохраняется в системе отечественного медицинского образования по сей день.

Всегда очень важно, кто именно воплощает в жизнь реформы правительства на местах. Формирование нового лица московской медицины происходило под непосредственным влиянием Григория Антоновича Захарьина, человека выдающегося и удивительно харизматичного. Он был блестящим диагностом и безграничным эксцентриком. При лечении императора Александра III вердикт свой высказывал императрице без всяких придворных реверансов, почти грубо: «Я знаю, что говорю». Далеко не все коллеги соглашались с Захарьиным, однако после смерти императора вскрытие подтвердило его правоту. Захарьин прекрасно читал лекции, правда, их порой освистывали из-за того же чрезмерного эксцентризма лектора.