Кащенко

Но все же принадлежность к казачеству определяется не по этническому принципу. Скорее, это ментальная общность, не до конца поддающаяся рациональному объяснению. Вероятно, здесь имеет место многовековой отбор, когда люди определенного характера уходили от жизни размеренной и подконтрольной на вольные хлеба, подальше от любого начальства. Потом у них появлялись дети, которые с рождения воспитывались в традициях вольницы; от поколения к поколению чувство свободы укреплялось, становясь своего рода идентификационным кодом казака. Это ни в коем случае не означало вседозволенности — казачество держалось на строгих кодексах чести и верности. Достаточно вспомнить основные сюжетные перипетии хрестоматийного романа Михаила Шолохова «Тихий Дон». Одним из первых фактов биографии Аксиньи автор делает ее изнасилование в семнадцать лет пятидесятилетним отцом. Расправа была мгновенной: старший брат «ударил окованным барком старика в переносицу. Вдвоем с матерью били его часа полтора». При этом никогда дела семейные не становились общественным достоянием — «людям сказали, что пьяный упал с арбы и убился». Порочная связь Григория Мелехова с замужней Аксиньей была несовместима с репутацией честного хозяина дома и отца Григория Пантелея Мелехова, чья ответная реакция не заставила себя ждать: «Женить сукиного сына!.. Женю!.. Завтра же поеду сватать! Дожил, что сыном в глаза смеются!»

К тому же свобода нуждается в защите от посягательств, и казаки всегда оставались в первую очередь воинами. При этом они никогда не выглядели агрессивными, их гостеприимство могло бы поспорить с кавказским, которое они переняли у своих южных соседей. Также в казачьих станицах царил культ родителей и просто старших, а к женщине относились с особым уважением, правда, требуя от нее безупречной нравственности.

Самоопределению казаков сильно помогали внешние условия, а именно — поддержка государства, которое строило отношения с казаками по принципу военно-ленной системы. Если говорить попросту, государство давало казачьим семьям землю за бессрочную воинскую службу. Эти войсковые земли постепенно превращались в станицы, объединявшие сразу несколько казачьих сел. Само слово «станица» пришло из воинской лексики, оно обозначало остановку войска в пути для отдыха, временного пребывания, бивак или лагерь.

Но не только материальные ценности объединяли казаков. Важнейшим и непреложным пунктом самоидентификации казака была религия. Казачья община пополнялась не только с рождением детей — в нее вливались пришедшие со стороны, например, беглые крестьяне. Не всегда пришельцы являлись славянами, это могли быть и представители соседних тюркских народов, но от всех требовалось полное и безоговорочное принятие православия. Таким образом, некоторой этнической пестроте противостоял монолит духовности, объединяющей людей и дающей им смысл существования. Ради этого высшего смысла совершались подвиги, а удивительная сплоченность и взаимовыручка превращали общину в настоящее братство.

Все это вместе напоминает, хотя и с некоторыми поправками, западноевропейское рыцарство в его романтическом образе. У Гоголя в повести «Тарас Бульба» есть место, где он открыто проводит эту параллель: «Ступайте славы рыцарской и чести добиваться! Вы, плугари, гречкосеи, овцепасы, баболюбы! полно вам за плугом ходить, да пачкать в земле свои желтые чеботы, да подбираться к жинкам и губить силу рыцарскую!»

Поэтому неудивительно, что казаки так привлекали мастеров русской словесности. В нашей литературе казачеству посвящено немало ярких страниц. Об этом уникальном сообществе писали Пушкин, Лермонтов, Толстой, Гоголь, многие другие выдающиеся писатели. Часто, начиная описывать внешнюю яркость казачества, литераторы увлекались и начинали исследовать эту тему с научной точки зрения, как, например, Пушкин, намеревавшийся посвятить донским казакам научную работу. Знаменитое Лукоморье с дубом зеленым поэт увидел в своем воображении, путешествуя по берегам Дона.

Яркая самобытная культура казаков интересна не только русским или русскоязычным. Казачье хоровое пение востребовано у европейской публики уже не первое столетие. А уже упомянутый Михаил Шолохов получил Нобелевскую премию по литературе «За художественную силу и цельность эпоса о донском казачестве в переломное для России время».