Кашитул

Он замер, как был, спиной ко мне, у плиты, и выдохнул:

— Ох, — беззвучно сотрясаясь плечами.

Язомир опять повернулся, с любопытством разглядывая нас обоих.

— А ты-то чего расхлябился, — с усмешкой спросил он. — Иллаева ж девчонка-то, не твоя.

— Да они оба мне, как дети, пень ты болотный! — резко обернулся Радоглаз и швырнул в раковину маленький половник.

— Ну, обзываться-то зачем, — надулся Яз, — Так бы сразу и сказал. А то, “ты под вопросом”, “пень болотный”, — передразнил он Радоглаза.

— Кто ещё пропал кроме меня?

— Мы не можем связаться с Каримом, — тихо ответил Радоглаз, шмыгнув покрасневшим носом.

— Давно? — я понятия не имела, кто это.

— Он исчез сразу после того, как пропала ты.

— Кто это?

— Он друг Иллая. Странник. Хороший мальчишка.

— Мальчишка? — переспросила я.

— Нет, — наконец, улыбнувшись выдохнул Радоглаз, — Это для меня вы все — дети.

— Скажи-ка, Радоглаз, а что, девочек странников мало?

— Мало?

— Да. Мало? Я слышу только о мужчинах. Да и вообще встречаю только мужчин.

Губы Радоглаза всё шире растягивались в недоумённой улыбке.

— Да их совсем нет! Странники обычно — мальчики. Девочки, как правило, маяки!

— Что? — простонала в голос.

— Ну как же! Женщину обычно дух направляет в то место, где она будет жить и управлять энергией в отведенном ей участке планеты. Отвечать за него. Это мужчина по мирам бегает.

— То есть, я и тут ненормальная, выходит? — что ж мне как не везёт-то?

— Ты неожиданное исключение, только и всего, — улыбнулся Радоглаз. А Яз опять недоверчиво хмыкнул.

Не было печали, называется. Я думала, я обычная хотя бы здесь! А вышло совсем не так. Маяки были мне знакомы. Мама называла их Якорями. Она и сама была им, принимая и проводя свет там, где жила. Она утверждала, что их довольно много и буквально на каждый квадратный десяток километров есть человек, который проводит свет и гасит негативное напряжение пространства. В городах их больше, конечно, и они физически чувствуют потребность находиться в том или ином месте в зависимости от энергетического фона. Так себе работенка, я бы сказала. Странником быть мне нравилось куда больше, конечно.

— Есть-то будем? — хмуро напомнил Язомир, и не дожидаясь приглашения уселся за стол.

Я закатила глаза и присоединилась к хранителю, в конце-концов, я ушла не позаботившись ни о завтраке, ни о чем-либо ещё, включая одежду. Радоглаз удивленно икнул и похлопал глазами, видимо, размышляя оставить нашу бесцеремонность без внимания или отказать в трапезе. Очевидно, раздумал, и сел за стол следом.

— И делать чего будешь? — вдруг спросил у меня Яз, отламывая огромную краюху хлеба и поливая из банки сиропом темно-янтарного цвета. В сиропе плавала шишка.

Пожала одним плечом. Без понятия.

— К Борею, пойду, наверное.

— Чего ж к Борею-то? Шла бы сразу уж парня успокоить.

— За вещами к Борею. Я оставила их там.

— Думаешь, они всё ещё? — глядя в тарелку сказал Радоглаз, делая странные движения лицом.

— Не знаю. Наверное.

— Не надо пока к Борею.

— А чего, там она мальчишку и найдет.

— Да, что ты привязался? Не лез бы ты, Яз. Дело-то сложное.

Хранитель фыркнул и обижено замолчал. А Радоглаз бросил мне чрезвычайно странный короткий взгляд, очевидно, означавший “Поговорим позже”.

Худенькая растрепанная девочка вышла из комнаты, потирая глаза. Лет ей было около семи, а может и меньше. Ребёнок на мгновение замер, уставившись на нас троих. Яз что-то ласково сказал ей, и девочка растеряно моргнула.

Радоглаз показал на стол и сказал что-то развесёлым беззаботнейшим тоном. Неужели мне тоже придётся учить этот странный язык? Не то чтобы другие языки давались мне с трудом, нет. Скорее у меня был внутри странный выборочный фильтр на них, и одни получалось понимать легче, чем другие. Короче говоря, полиглотом я совсем не была.

Девочку звали Метта, и есть она категорически отказалась, наверное, напуганная мной и Радоглазом. Она робко присела поближе к Язу, осторожно поглядывая вокруг.

Радоглаз тихонько напевал себе под нос какую-то неожиданно понятную песенку про блинчики, выставляя на стол плюшки и варенье. Потом неспеша достал деревянную ложку, положил в неё маленькую булочку, как раз подходившую по размеру. Не прекращая петь, взял холщёвую салфетку из стопки на шкафу, и вдруг обернул вокруг ложки с булочкой, прихватил у основания черпающей части красной толстой нитью, которую вытащил из халата так, что получилась голова в платочке. Разделил салфетку так, чтобы вышли ручки, и обернул вокруг ниткой ещё раз. Получилась настоящая кукла! Мы с девочкой совершенно одинаково хлопали глазами. А Радоглаз, продолжая напевать, протянул ей только что родившуюся игрушку.

Метта ещё раз моргнула и нерешительно потянулась к кукле, поглядывая на Яза. Язомир с улыбкой кивнул, и она быстро схватила куколку.

К тому моменту, как солнце согрело Беличью гору, ребёнок был умыт, причесан и накормлен.

— Ну? Где обещанный мосточек-то? — добродушно поинтересовался Яз.

— Я могу попробовать, но ничего не обещаю, — напряглась я. — Куда вас?

— В Сарантам. Метта, — позвал он и спросил что-то у девчушки, та согласно закивала.