Каштановый человечек

Йесси Квиум оказывается на верхнем этаже торгового центра, где покупатели целыми семьями бродят с тележками под голос диктора, вещающего об осенних скидках. У входа в танцевальный зал видит женщину и высокого мужчину со следами побоев на лице. Они о чем-то расспрашивают одну из мамаш, которая вдруг замечает Йесси и указывает пальцем в ее сторону.

67

– Так это она или нет?

– Пока не знаем. Ей показалось, будто кто-то преследует ее в центре. Только вот помогать нам она не торопится, хотя, может, и вправду ничего больше не знает, – отвечает Нюландеру Тули́н, а Хесс тем временем через зеркальное окно наблюдает за тем, что происходит в допросной. С той стороны окно непрозрачное, так что Йесси Квиум его вообще не видит, тогда как она у него как на ладони.

Внутренний голос подсказывает ему, что Йесси, скорее всего, обладает какой-то тайной, интересующей преступника. Правда, она разительно отличается от предыдущих жертв. В глазах Хесса и Лаура Кьер, и Анне Сайер-Лассен – дамы мелкобуржуазного воспитания, они и старались вести себя соответственно, а вот Йесси Квиум – деваха дерзкая и всегда уверенная в своей правоте. С другой стороны, именно по этой причине она прекрасно подходит для роли красной тряпки для быка. Как раз таких, как Йесси, и выбирают мужики среди сотен других женщин, потому что одновременно и увлекаются ими, и страшатся их. Прямо сейчас эта молодая разгневанная женщина ведет жаркую дискуссию с несчастным оперативником, дежурящим у двери допросной, которого она безуспешно пытается уговорить выпустить ее на волю. И Хесс благодарит Господа, что звук динамика на стене приглушен. Небо за окном совсем почернело, а у него возникает желание прикрутить и голос Нюландера.

– Так если она ничего не знает, может, вы пошли по неверному следу?

– А может, она нас просто запутать хочет? Чтобы мы больше времени на нее потратили?

– Больше времени? – Нюландер обдумывает слова Тули́н, и Хесс, проживший уже довольно долгую жизнь бок о бок с полицейскими начальниками, прекрасно понимает, чем это все закончится.

* * *

Прямо из ратуши Тули́н с Хессом отправились в Урбанпланен, где проживает Йесси Квиум. Дверь квартиры никто не открыл, и на телефонный звонок женщина не ответила. В деле не были указаны родственники, только номер телефона куратора из муниципалитета, который еженедельно встречался с Йесси и ее дочкой, а сказать вернее, осуществлял за ними контроль. Куратор сообщил по телефону, что Йесси по предложению муниципальных властей каждую пятницу в семнадцать тридцать обязана привозить дочку в школу танцев на верхнем этаже ТРЦ «Амагер».

Они разыскали Йесси Квиум, и им сразу стало понятно, что с нею что-то не так. Молодая женщина объяснила, что почувствовала, будто ее кто-то преследует, когда она спускалась вниз, чтобы поставить парковочный циферблат на лобовое стекло машины. Они тут же прочесали все лестницы, коридоры и подземный этаж, но никого подозрительного не обнаружили. В коридорах отсутствовали камеры видеонаблюдения, а на подземной стоянке теснилось слишком много посетителей, делавших покупки на уик-энд.

На допросе в управлении полиции Йесси Квиум вела себя еще более агрессивно. От нее несло вином, а когда ее попросили снять пальто, выяснилось, что у нее напрочь разорвана юбка. Девица заявила, будто просто зацепилась за дверцу, выходя из машины, и потребовала объяснить, какого хрена ее держат здесь, в управлении. Ей попытались втолковать, о чем идет речь, но Йесси Квиум, по ее словам, вообще ничего не знала и знать не желала. Она, мол, и думать не думала, что ее кто-то преследует в торговом центре. Зато у нее не было никаких сомнений в том, кто примерно два месяца назад написал анонимное заявление в копенгагенский муниципалитет с призывом изъять у нее Оливию, поскольку она пренебрегает своими родительскими обязанностями и, более того, поколачивает дочку.

– Да это кто-то из школьных мымр. Они кого хочешь запросто закопают. И всё потому, что боятся, как бы их похотливые муженьки на кого-нибудь помоложе да покрасивее глаз не положили. А сами и писа́ть-то без ошибок не могут.

– Йесси, мы не уверены, что заявление написала кто-то из матерей одноклассников Оливии. Кто бы это еще мог быть, по-вашему?

Йесси Квиум, однако, продолжала настаивать на своей версии, и в какой-то момент, к ее удовольствию, сотрудники муниципалитета поверили ей. Хотя, конечно, тяжковато ей пришлось, ведь «столько времени они в моем грязном белье копались».

– Йесси, чрезвычайно важно, чтобы вы сказали правду. Ради вас самой. Мы не собираемся вас ни в чем обвинять, но если в заявлении есть хотя бы толика правды, не исключено, что автор письма желает вам зла.

– Да что вы себе позволяете? – Йесси Квиум расплакалась. Никто не имеет права называть ее плохой матерью. Она одна воспитывает девочку, а от папаши помощи не дождаться, он ей ни кроны не дал. Правда, в последние два года по уважительной причине: он в тюряге в Нюборге парится, наркотой торговал. – А если кто сомневается, может у Оливии спросить, хорошо ли ей живется.