Каштаны на память

Полковник Шаблий вернулся из-за линии фронта после пятинедельных скитаний по вражескому тылу, словно с того света. Он был бледен и худ, с запавшими щеками, заросший густой щетиной, но это его не печалило. Главное — он теперь у своих. Ему удалось вернуться к своим с партбилетом, депутатским значком и удостоверением, с орденом и медалью. Он успел лишь побриться и сразу же сел писать отчет в Москву, самому наркому о своем непредвиденном пребывании в окружении. А уже на следующий же день полковник поехал в Ворошиловград продолжать работу, доверенную ему ЦК КП(б) Украины еще в июле сорок первого, по подготовке партизанских формирований, диверсионных и разведывательных групп, по координации партизанских действий с частями Красной Армии.

На квартире, где жили его эвакуированные жена и дочка, Шаблий застал Лесю Тулину, которая помогала Полине у плиты.

— Здравствуй, Леся, дочка пятой заставы! — по-отцовски поздоровался Семен Кондратьевич. Потом обнял жену и, вытирая слезы с ее щек, проговорил шепотом: — Все в порядке, Поля! Все в порядке!

Несколько раз Шаблий перехватывал недовольный взгляд Леси и подумал: «Все еще сердится за то, что оставили по эту сторону фронта».

Да, Леся думала об этом: «Как же! Пожалел меня полковник, а сына своего послал. Дескать, не может быть одна девушка в партизанском отряде. Почему одна? Да пришли б еще девчата целым отрядом — были бы и санитарками и стрелками».

В минуту, когда Илья Григорьевич сообщил Лесе, что она не идет на запад, девушка едва сдержалась, чтобы не заплакать. Ему-то что? Воевал в гражданскую, в Испании, на финской. А Лесе нужно еще свести счеты за смерть отца и лейтенанта Василия Рябчикова, за тех пограничников, которые погибли в первые часы и дни войны, еще нужно постоять за честь родной заставы.

— Ты все еще сердишься на меня? — оборвал ее раздумья полковник. — Пойми, так нужно. Тебя еще ждет серьезное дело. Партизанская война только разгорается.

— Нет. Я просто… Знаю, будет работа и у меня. О маме, о ребятах с нашей заставы вспомнила.

Все понимали, что в этом «просто» были мысли и об Андрее. А Леся будто и вправду ощутила пожатие его руки, как и тогда, в последний вечер мирного времени, на берегу Прута, когда в необъятном небе они отыскивали свою звезду. Все это казалось ей сейчас детской игрой, так повзрослела она за четыре месяца войны.

В комнату не вошел — вбежал Веденский. Шаблий, внимательно взглянув на него, показал рукой на стул.

— Есть шанс убить медведя! Нужен У-2, чтобы полететь в Воронеж, — сказал Веденский.

— Убивать медведя? — засмеялась Полина Ивановна.

— Именно так, — с волнением сказал Веденский.

Шаблий и Леся знали, что это за «шанс убить медведя». С нетерпением ожидали радисты сообщения от «ЗСТ-5» («ЗСТ-5» — позывные отряда Опенкина, что означало «Пятая застава»; так хлопцы назвали свой отряд, который внимательно следил за возней гитлеровских саперов возле особняка по улице Дзержинского в Харькове).

Илья Григорьевич имел основания волноваться. В одной из высоких инстанций скептически приняли его план минирования дорог: новые виды мин ни разу еще не применялись на практике, и время ли экспериментировать? Лишь настойчивость Ильи Гавриловича поколебала противников этого плана, которые, однако же, предусмотрительно предложили, чтобы всю ответственность за результаты несли инженер Веденский и полковник Шаблий, который активно поддержал его.

— Поехали в управление, — предложил Шаблий.

— Можно начинать эту серию взрывов, — сказал Веденский, когда они сели в машину. — В Харькове расположилась эскадрилья немецких самолетов. Если мы ежедневно будем производить по пять взрывов, глядишь, немцы в течение месяца и недосчитаются десятка-другого самолетов. Овчинка, думаю, стоит выделки. И еще! Хлопцы наконец сообщили: в особняке появился «хозяин».

— Непременно нужно лететь в Воронеж? — спросил Шаблий. — Неужели такой слабый у нас передатчик, что не сможет заставить сработать мину?

— Убежден, что можно дать сигнал с нашей рации и приемник в мине этот сигнал примет. Так и будет через некоторое время. Но сейчас-то — первая! И нужно дать сигнал с мощной стационарной радиостанции, которая есть в Воронеже. Я сам принимал участие в монтаже этой станции. Нужно только оттуда. Так надежнее.

— Ну что ж, Илья Гаврилович, нужно так нужно, — сказал Шаблий, словно подытоживая разговор. — Запрягайте свою «уточку» и летите в Воронеж. В этой операции вы — главное лицо. Вам и карты в руки. Давайте сигнал на взрыв радиомин!