Каштаны

У телевизора, в Москве, сидел Миша. Он уже посмотрел детскую пьесу, а теперь смотрит хронику. За окном - дождь, а в комнате, в полумраке - тепло, уютно, пахнет пирожками.

- Малыш, пора спать,- говорит ему мама, но Миша никак не может оторваться от экрана.

«В Европе нарастает волна протеста,- звучит знакомый голос диктора.- Сейчас вы увидите хронику последних месяцев, документальные кадры, снятые французскими кинооператорами».

Миша впивается глазами в тёмные, сероватые кадры.

Голос диктора продолжает:

«В Париже народ протестует против колониальной грабительской войны в Алжире: сотни трудящихся вышли на демонстрацию протеста…»

На экране телевизора возникает мост - старинный, красивый. На мосту цепочка всадников. Упитанные кони танцуют на месте, их с трудом сдерживают крепкие руки. Их заслоняет толпа. Раскрытые в крике рты, плакат на двух палках то натягивается, то обвисает. Какой-то мальчишка в спадающих штанах выныривает из толпы. Очень знакомое лицо. «На кого он похож?» - думает Миша. На экране скачут кони, а за ними несутся люди. Впереди всех мальчишка. Проворный! Вдруг на него наезжает пожарная машина. У Миши захватывает дух: сейчас раздавит! Но мальчишка ловко прыгает на подножку, швыряет что-то в лицо водителю. Тот дёргает головой, хватается за глаза. А сверху, из длинного брандспойта, похожего на змею, хлещет толстая струя воды. Вода сбивает с ног мальчишку, он катится к перилам моста… Толпа бежит назад. Белый плакат с чёрными словами, мелькает вдалеке, наконец, и он скрывается. На пустом мосту лежит маленькая фигурка. Руки разбросаны в стороны, голова откинута, как неживая.

- Мама, его убили? - шепчет Миша.- Скажи, его убили?

- Ложись спать,- строгим голосом отвечает мать.- Тебе незачем было смотреть такие вещи.

* * *

Но история на этом не кончилась.

Когда Мишель упал на мосту, к нему подбежал Поль Лагранж, корреспондент радио и телевидения. Он с трудом поднял мальчика и понёс.

На счастье показалось такси. Поль преградил машине путь. Из окошка выглянул иностранец.

- Что случилось, коллега? - спросил он Поля на плохом французском языке. - Мальчик жив?

- Не знаю… Но ему надо поскорее убраться отсюда.

- Садитесь, - сказал иностранец и перебрался к шофёру.

Поль с Мишелем втиснулись в кабину, и шофёр рывком взял с места.

* * *

С тех пор прошло два года. Два года для взрослого человека пролетают незаметно, а для ребёнка - это целая вечность.

И Мишель за два года сильно изменился.

Он окреп и вырос - он уже доставал своему брату до плеча и делал большие шаги, старался идти с ним в ногу.

Марсель давно вернулся из Алжира, давно снял солдатскую форму, но никак не мог найти себе работу.

Сегодня братья вышли из дому пораньше, чтобы вовремя прийти к киоску Андрэ. Они будут стоять в пикете, охранять киоск от налётчиков-фашистов. Сегодня выйдет особый номер газеты. В нём будет написано: «Долой атомную бомбу!». Почти все страны подписали Московское соглашение о том, что не станут испытывать атомное оружие, а правительство Франции отказалось это сделать…

Лето затянулось. От зноя раньше времени опали листья на каштанах. Колючие зелёные ежи валились с деревьев прямо на прохожих.

- Смотри, - сказал Мишель брату, который шёл, понурясь,- вон зацвёл каштан! Во второй раз, будто весна пришла.

Марсель поднял голову. На самом деле - кое-где расцветали желтовато-белые и лиловые соцветья, похожие на маленькие люстры.

Братья шли через мост.

- Здесь тебя из брандспойта окатили? - спросил Марсель.

- Здесь, - кивнул младший и гордо добавил : - Мы требовали: «Долой грязную войну в Алжире!» - и вот тебя вернули домой.

Марсель потрепал братишку по жёстким волосам.

- Вояка!.. Ну, расскажи, как это всё случилось.

- А тебе не надоело слушать? - Мишель с опаской поглядел на брата.

- Надоело? Что ты! Когда речь идёт о русских…

- Давай тогда немного постоим здесь, - Мишель облокотился на перила моста и начал: - Как меня довезли, я не помню. Очнулся я в какой-то комнате. Чисто, светло и пахнет так здорово кофе и ещё чем-то съестным. Мосье Поль - я потом узнал, что это он меня подобрал - говорит русскому: «Базиль, вас сам бог послал!». А Базиль - по-русски его зовут «дядя Вася» - смеётся: «Нечего бога прославлять. Просто моё корреспондентское удостоверение помогло». Он из московской газеты, понимаешь?

- Из какой?

- Вот не знаю… Он, кажется, говорил, но я тогда плохо слушал и всё позабыл. Лежу, меня укрыли одеялами, а мне холодно так, что зубы стучат. Тогда дядя Вася достал бутылку с прозрачной водой, налил себе в ладонь и давай растирать меня. И грудь, и спину, и пятки тёр, пока я не разогрелся. Потом надел мне на ноги шерстяные носки, закутал пледом и спрашивает: «Ну как, Мишель, тепло?»

Тут мосье Поль согрел чай, подаёт мне в чашке.

- Э, нет, постойте! - сказал ему дядя Вася и плеснул в чай немножечко той воды. А она - как огонь. Я выпил и сразу уснул. А проснулся совсем здоровым. Но каким голодным! Оказывается, я спал целые сутки - день и ночь напролёт. Утром накормил меня дядя Вася и отпустил… А мама думала, что меня уже и в живых нет.