Каспер и рождество

– Ну, привет, родственничек! – обрадовался снеговик. – Наш, значит! Родной! Америкен!.. А я было подумал, что ты с Чукотки. Или с Алеутских островов.

Кэт тоже нашла в себе силы ответить на приветствие. Но тут снеговик оказался куда более сдержанным. Он холодно кивнул девочке и вновь повернулся к Касперу.

– Так значит, научишь, да? Это как – надо что-то принимать внутрь? Или просто тренироваться? Я бы, честно говоря, от бутылочки сельтерской не отказался. У тебя нету случайно?

– Нет, – ответил Каспер. – Сельтерской нету... – и он поспешил перевести разговор на другую тему. – А почему, простите, вы меня назвали «родственничком»?

– Потому что ты родственничек мой и есть, ёлы-палы! – Снеговик тут же заключил Каспера в свои объятия.

– Я сделан не из снега, – произнес малыш, освобождаясь. – Я – привидение.

– А по фигу! Я – тоже привидение! Я – страшно крутое привидение! Если хочешь знать, то такое привидение, как я, еще поискать надо.

– Но этого не может быть! – решила вступить в разговор Кэт. – Привидения появляются только тогда, когда кто-то умирает!..

– Э-э, крошка, – снеговик небрежно склонил к ней голову, – да ты серьезно, да? Вот интересно. А я, блин, все думал – откуда я взялся? Неужели от папы с мамой?

Снежный человек важно отставил вперед коротенькую ножку и произнес:

– Я – привидение летней погоды, ясно? Лето умирает, а я остаюсь. Все очень просто. Теплокровных людей делать в тридцать раз труднее. Конечно, я мог бы вам все рассказать гораздо подробнее – круговорот воды в природе и всякая такая мура, но ну его на фиг. Давайте поговорим о чем-нибудь другом. Например, как тебя зовут?

Естественно, снеговик обращался лично к Касперу. Кэт он продолжал игнорировать.

Каспер, как настоящий джентльмен, все- таки сначала представил даму. А потом уже представился сам.

– А меня зовут Отмороженный, – радостно заявил снеговик. – Классное имя, правда? Сам придумал.

Не удержавшись, Кэт тоненько хихикнула.

– А чего она хихикает? – удивился От-мороженный. – Блин, у этих теплокровных какое-то странное чувство юмора. Я прав, нет?

Он опять развернулся к Касперу.

– Кэт просто не может прийти в себя, – сказал малыш. – Снеговики еще никогда не разговаривали с ней.

– А чего тут удивляться? Нет, ну ты посмотри – а кто-нибудь из людей вообще, интересно, пытался хоть раз поговорить со снеговиком по душам? Да ни фига! Почему же снеговики в таком случае должны с ними разговаривать?..

Глава 3

Никто из них не обратил внимание на свист тепловоза, выплывающего вдалеке из-за Кладбищенского холма сверкающей электрическими огнями змейкой, и направляющегося к железнодорожному вокзалу Френдшипа... А обратить внимание все-таки следовало. И не только потому, что это был портлендский ночной поезд, который приходил всегда в 23.05, и, следовательно, Кэт давно пора было отправляться домой.

Дело было еще в том, что поезд свистел сегодня каким-то не своим, тревожным голосом. Он словно говорил: «Не пойму-у-у!.. Не пойму-у-у!»

Но дети, конечно, были так увлечены разговором со снеговиком (не каждый же день, согласитесь, выпадает такое счастье), что забыли не только о времени, но и о санной горе, ради которой, собственно, и явились в парк.

В таком случае нам лучше оставить Кэт и Каспера в покое, а самим попробовать выяснить, что же такое случилось с портлендским ночным поездом.

Ну-ка, ну-ка... Тормоза вроде как в порядке. Машинист жив, здоров, и как ни в чем ни бывало, беседует с диспетчером по радиотелефону. Наркотики? Нет, наркотиков на борту не имеется. Оружие? Тоже нет. Пассажиры в своей массе вполне обычны: большая половина из них приехала (да, уже, можно считать приехала, потому что машинист вот-вот потянет ручку тормоза) во Френдшип, чтобы вручить родственникам подарки, а заодно отведать яблочно-сливочных пирогов и. встретить Рождество в тесном семейном кругу. Здесь были также суровые джентльмены, возвращающиеся домой с двухмесячной морской вахты, да штук пятьдесят студентов из Бостона.

В поезде царит веселая суета. Пассажиры готовятся к выходу, высматривают на приближающемся перроне своих родных. И только один седой невысокий господин никуда не спешит и никого не высматривает. Это профессор Реджинальд Хичкок – крупнейший в Штатах авторитет (как он сам, по крайней мере, утверждает) в области оккультизма и фантомоведения... Он единственный здесь человек, у которого в чемодане нет ни одного рождественского подарка. Зато там имеется Очень Важная Бумага, скрепленная гербовой печатью и подписанная самим губернатором штата Мэн мистером Симмонзом. Реджинальд Хичкок этой бумагой очень дорожит. И плевать он хотел на все рождественские подарки, вместе взятые.

Когда двери вагонов распахнулись и всевозможные родственники, усадив пассажиров портлендского ночного в свои авто, повезли их пить чай с пирогами, Хичкок остался один-одинешенек на перроне. Его одного никто не встречал и не торопился поить вкусным горячим чаем.