Каспий, 1920 год

Понятно, почему мы сейчас не блокируем Энзели. Не хватает миноносцев, чтобы по одной паре на три смены держать постоянно в море, перед выходом из гавани {90}. Астраханские канлодки для этой задачи не годятся. «Карс» и «Ардаган» не готовы. Зато с приходом новых миноносцев можно будет организовать вполне действенную тесную блокаду.

Но можно ли выжидать еще целый месяц или надо идти на риск немедленно? Командиру миноносца такого вопроса не решить, так как надо знать, как складывается война с Польшей и Врангелем. Какие отношения с Англией и всей Антантой? Насколько может осложниться дело с Персией? И многое другое.

Штабники молчат, оперативная часть засела в береговом помещении и менее доступна, чем было на «Либкнехте». Это правильно. За нами, бесспорно, следят сотни глаз и ушей. «Галилей» только подтвердил, что в городе легион шпионов: любителей и профессионалов, русских и английских, азербайджанских и персидских, обоего пола и любого вероисповедания.

Очевидно, когда будет надо, объявят решение когда и как. Но уже теперь ясно, что решение будет плавильное, так как подобную операцию в водах и на берегах нейтрального государства нельзя предпринимать без прямого приказания Москвы, а здесь в Баку без указаний тт. Орджоникидзе и Кирова. Не будь их, темперамент комфлота внушал бы беспокойство.

* * *

Для угольного миноносца уголь - главная проблема. О казусе в Петровске даже вспоминать не хочется.

В здешнем нефтяном изобилии угля для дивизиона опять не оказалось. Ведь не только в Баку все установки работают на мазуте. Смежные железные дороги и котельные заводов и электростанций также на нефтяном отоплении. Поэтому из центра пришлось направить сюда специальные маршруты с донецким углем через Ростов {91}. Спустя десять или двенадцать суток мы грузили отличный уголек прямо с платформ, предварительно перейдя к одной из пристаней поближе к Черному городу.

Кочегары и механик улыбаются: «С таким углем не работа, а отдых, удовольствие! Что твой кардиф!»

Кстати, об отдыхе и удовольствиях.

Когда думаю, как протекает кампания, смущает мысль: поймут ли в Москве, на других флотах или потом, когда будут читать официальные отчеты, насколько нам приходилось трудно?

Ведь плавания пустяковые. От астраханского рейда до Баку всего триста шестьдесят миль. Только один сильный шторм (гибель «Каспия»). Единственный бой в море - с «Милютиным». Несколько небольших десантов и довольно упорная минная война - вот и все трудности.

Формально как будто так.

Но к этому скромному перечню надо прибавить условия, в которых приходилось добиваться даже таких небольших результатов. Совершенно изношенные котлы, машины и системы трубопроводов требовали непрерывных переборок и исправлений без возможности замены изношенных частей, при отсутствии материалов для ремонта и нехватке инструмента.

Многим известно, как авиация, летающая на чертовой смеси, реквизировала касторку во всех аптеках. Уже существуют анекдоты на эту тему. Но мало кто знает, что еще полгода назад из-за нехватки смазочных материалов морякам приходилось в рыбачьих поселках «добывать» тюлений жир и самодельное мыло для использования вместо машинного масла и тавота {92}. И оттого, что последний жир и мыло отбирали у советских людей в принудительном порядке, настроение не становилось лучше.

Некоторые вспомогательные механизмы вовсе не работали - шпилевая машина на «Деятельном» или опреснители на всех миноносцах.

Мусорный уголь, проваливавшийся через колосники, пережигался по два-три раза. В результате приходилось работать в два-три раза больше и дольше, чем в «нормальных» условиях хотя бы очень напряженной войны. Если при этом учесть систематическое недоедание («карие глазки» - до Петровска), то только тогда станет понятным, что не в эпизодических боях, а систематически изо дня в день, в повседневной жизни от товарищей требовалось исключительное физическое напряжение.

Командир миноносца с приходом в порт становился дополнительно начальником охраны рейдов и тралил фарватеры, а старпом, став лоцманом, вводил вновь пришедшие корабли в гавань и днем и ночью. Нет военмора, который не имел бы дополнительной работы или нарядов в городе.

Однако тяжело не только от физической перегрузки. Ветхость и изношенность миноносцев являются источником тягостного беспокойства при мысли о том, что в любой момент может «скиснуть» какое-либо устройство или механизм. Сколько раз неожиданно отказывал рулевой привод, прерывалась связь, выключалось освещение, падало давление пара или происходили другие происшествия - с соответствующими последствиями. Все это ожидание «сюрпризов», могущих сорвать выполнение боевой задачи, и сознание ответственности тяготило почти всех от салажонка до командира корабля. Беспокоит оно и сейчас, когда думаю о предстоящем походе.

Надо помнить, что не было случая, чтобы флотилия вышла в операцию в заранее намеченном составе (особенно не везло «Дельному»), так же как не было случая, чтобы дивизион пришел к району операции в том составе, в котором удалось выйти {93}.