Каспий, 1920 год

Вот почему в таких условиях до последнего времени команда не имела нормального отдыха, так как его съедал непрерывный ремонт, дополнительные нагрузки, частые погрузки угля и приемка запасов воды. Кроме того, приходится сознаться, что с момента выхода из Астрахани обстановка менялась так быстротечно, что ни штаб, ни политотдел, ни командиры миноносцев не успевали или не умели организовать досуга (от лекций и кино до бани и стирки), предоставляя каждому устраиваться «по способности». Очевидно, зимняя организация и методы политпросвета и тыловой работы оказались несостоятельными, когда темп боевой жизни резко возрос.

По себе и окружающим знаю, что даже с приходом в новый порт (Петровск, Баку, Ленкорань) всякая любознательность или любопытство погашались непреодолимым желанием выспаться и отдохнуть.

Пусть товарищи оценивают наш ратный труд, учитывая эти условия.

* * *

Что сказать о корабле сейчас, когда надо быть готовыми к следующей задаче? Немного отдохнули. Не полностью, так как ремонт жмет на нас, а мы на него. Народ подтянулся. Работает много и живет дружно. Не помню взысканий.

Конечно, не все святые. Знаю, что кое-кто опаздывает, возвращаясь с берега, а кое-кто ловчит увольняться не в очередь. Но от меня скрывают. Установился порядок: «Сами управимся, у командира и без этого дел хватает». Однако от секретаря ячейки Ивана Белова мне известно, что ни один проступок не остается без осуждения. Драют сообща так, что редко приходится повторять.

Может быть, обманываюсь, но похоже, что у меня увеличивается число друзей. Дело не в том, что чаще, чем в Петровске, приходят в каюту за советом или с просьбой. Речь идет о товарищеской непринужденности, с которой заговаривают с командиром на палубе, на пристани или при встрече в городе, причем приветливо, но без всякой фамильярности.

Заметил также, что при всех выходах в город, в штаб или просто на бульвар непременно оказываются попутчики. Если при этом случается встретить знакомых, то мои товарищи отстают или исчезают, чтобы появиться вновь, когда опять остался один. Во время бесед прощупываю настроение перед решающей операцией. Итоги замечательные. Спокойная уверенность. Торопят.

Вчера военком принес и положил на стол наган. У меня своего оружия не было.

- Зря ходите в город без оружия.

- Так ведь постреливают по ночам, да и то изредка, а я ночью спать укладываюсь.

- Во-первых, всегда ночью в штаб вызвать могут. Во-вторых, береженого пушка бережет.

- Ладно! Давайте пушку!

* * *

Подсчитал в уме, оказалось, что «Деятельный» - мой пятый корабль, с тех пор как вышел в офицеры, и второй, которым командую. Не считая «гастрольных» боевых походов. В общем, учитывая гардемаринские плавания, есть с чем сравнивать. И должен признаться, что не видел более изношенного корабля и в то же время более надежную и опытную команду.

Конечно, в первую очередь это Лузгин, который живет только кораблем, работает буквально круглые сутки и без воскресений. При этом без шума и крика; никакой позы или желания выслужиться; даже старается скрывать, если устает. Редкая самоотверженность и сознание долга.

Возможно, его следует упрекнуть только в одном - что много работает сам, даже в случаях, когда следует поручать другим. Но поскольку все машинисты, кочегары и трюмные охотно делают что требуется и слушают его беспрекословно, вряд ли надо «перевоспитывать» старика.

Очевидно, механик принадлежит к натурам, которые не могут сидеть без дела ни одной минуты. Старпом рассказывал, что когда на Волге миноносец вмерзал в лед и оставалось свободное время после ремонта и школ (по повышению квалификации), Лузгин тачал сапоги или варил мыло, так как вторую его профессию - агронома - использовать не представлялось возможности.

Под стать механику и его «духи». Даже относительно молодые, вроде Виктора Дармограя {94}, не вылезают из котельных отделений, если какой-нибудь клапан или донка внушают сомнение.

Старпом очень молод, поэтому у него иной стиль, но важно то, что никогда ни словом, ни делом не напоминает о том, что был командиром этого корабля, а работает исключительно добросовестно, стараясь помочь чем может.

Большевики «верхней» команды не отстают от духов.

Мне, бесспорно, повезло с командой.

Теперь, когда мы лучше знаем друг друга, должен сказать, что такого делового и спаянного коллектива не видел на других кораблях; даже на «Кобчике», о котором вспоминал с тоской, когда в Астрахани случались недоразумения.

Именно повезло, так как я пришел на готовое, в коллектив, уже имеющий свои революционные и боевые традиции.

Военком - неплохой человек, но флегматичный, как некоторые эстонцы, и, как почти все атлеты, к сожалению, слишком увлекается выжиманием гирь. Неплохо, что он сплотил вокруг себя силачей, но этого мало. К тому же комиссар на «Деятельном» плавает еще меньше, чем командир. Значит, кто-то другой развивает, сплачивает и воспитывает экипаж миноносца, включая и беспартийный командный состав.