Кассандра

— Хорошо, в эту канализацию.

— Опять неверно. Это дренаж, он предназначен для отвода воды.

— Очень познавательно, но я так и не понял: зачем?

— Чтобы подготовиться к встрече с Кассандрой.

— А если я не спущусь в эту канализацию, пардон, дренаж, она со мной не захочет знакомиться?

— Скорее всего, нет. — Ксана была спокойна до апатичности, тогда как Леонида распирало от злости, возможно, из-за нежелания спускаться вниз, в сырую темноту. Ему вспомнились статьи о московских диггерах, которые пугали рассказами о крысах величиной с собаку.

— А крысы там есть? — спросил он осторожно.

— Есть крысы, летучие мыши, призраки, а хуже всего — белый ассенизатор.

— Это что еще такое? — заинтересовался Леонид.

— Сантехник, лет пятьдесят тому спустился и заблудился, с тех пор ходит, пугает народ. Но бывает, не только пугает — за это время он здорово проголодался и не брезгует попадающимися на его пути новичками.

Леонид понял, что девушка над ним насмехается, почувствовав, что он боится.

— Будем лезть вниз или тут стоять столбом? — сухо спросил он, пряча обиду.

— Для начала переоденемся — там место для этого не подходящее.

Леонид натянул на себя прорезиненный костюм химзащиты: штаны, соединенные с сапогами, доставшие до груди при его немаленьком росте, и курточку с капюшоном. Он сразу почувствовал себя кем-то средним между космонавтом и подводником. Свою одежду спрятал в прорезиненный мешок, наглухо его затянув. «Хорошо, что приехал на автомобиле — одежда в мешочке помнется до невозможности, стыдно будет показаться на люди».

* * *

Первой, включив фонарик, в штольню вошла Ксана, за ней последовал Леонид, но через несколько шагов ему пришлось согнуться. Идти в полусогнутом положении было дискомфортно, и его первые попытки осмотреться вскоре уступили желанию выпрямиться, что сделать в ближайшее время было нереально, и это его крайне нервировало. А еще прорезиненный мешок с одеждой, болтающийся то в одной, то в другой руке, мешал идти. Леонид позавидовал девушке, которая пристроила свой рюкзак на груди, пристегнув к карабину. Ему не понравился сырой воздух подземелья, напоминающий позднюю осень с устойчивым запахом гниющих листьев — умирание природы, самое нелюбимое им время года.

Вскоре бетонный ход вклинился в коридор старой постройки, еще более низкий, и теперь Леониду пришлось продвигаться, согнувшись уже почти пополам. Сразу заныла спина, и он не получал никакого удовольствия от такого путешествия, скорее наоборот — с нетерпением ожидал его окончания. Коридор был выложен из тонкого грязно-серого кирпича, имел в поперечнике форму арки. Чем дальше они продвигались, тем чаще можно было увидеть на стенах цветные наслоения слизи. Привлекая его внимание, Ксана светила на них фонарем, заставляя искриться, играть разными цветами. Иногда попадались известковые наросты — сталактиты, как в настоящих, нерукотворных пещерах. Он вспомнил поразившие его фотографии Смертолюбова — из-за применения цветной подсветки на них наросты слизи выглядели эффектнее, чем были на самом деле, производили необычайное впечатление своей формой и цветом. Он все больше раздражался: взрослый человек и вроде не дурак, а полез сюда любоваться всякой гадостью и при этом терпел всяческие неудобства. Ко всему прочему их все время сопровождал рой назойливо гудящих комаров, которые, к счастью, отличались любопытством, но не агрессивностью. Через некоторое время справа зачернело ответвление.

— Отхоботье, — посчитала нужным пояснить на сленге девушка, продолжая двигаться вперед. — Заканчивается тупиком.

Спина у него затекла от постоянного неудобного положения, стала болеть, а коридор казался бесконечным.

— Долго еще идти? — наконец решился задать вопрос Леонид, и в тот же момент в глазах вспыхнули мириады искр, а лоб пронзила страшная боль. От удара он откинулся назад и упал, больно ударившись о каменный пол копчиком. В голове загудел рой невидимых пчел.

— Надо быть внимательным — здесь балки только и ждут зазевавшихся, чтобы заявить о себе в самом неожиданном месте, — пояснила Ксана, положив свою прохладную ладонь на ушибленный лоб.

— Теперь шишка будет, — расстроился Леонид.

— Не будет. Вот, приложи серебряный рубль двадцатых годов — здесь нашла.

— Здорово — оказывается здесь можно и прибарахлиться! — Леонид приложил серебряную монету к больному месту. — Надеюсь, в награду за полученную травму мне улыбнется судьба, открыв взору клад гетмана Полуботка или библиотеку Ярослава Мудрого.

Девушка громко рассмеялась его довольно плоской шутке, но ему показалось, что она смеется не над его словами, а над ним самим. Что-то зловещее было в ее смехе, и ему даже стало жутковато.

«Может, она сумасшедшая и специально затянула меня сюда? Что я знаю о ней? Ничего! Зачем ей надо водить меня по этому вонючему подземелью? Или у нее непреодолимое желание быть гидом, проводить экскурсии по городским подземным коммуникациям? Что это за загадочная Кассандра, к встрече с которой надо готовиться?»