Кассиопея

Он честно старается идти в комнату спокойным, уверенным шагом, но у самого порога срывается и хлопает дверью не к месту громко, потому что контролировать себя выходит не очень сейчас – руки и те дрожат, как с похмелья после недельного запоя. Он стоит, прислонившись спиной к двери, считает до десяти, двадцати, ста. Сердце бьется медленно, но неровно, каждый третий удар выбивается из ритма, дробит некогда слаженное сердцебиение на соты и стреляет куда-то в горло.

На ста сорока двух Мингю выпрямляется и выходит на середину комнаты. Прислушивается настороженно, боится, что Чонхо все-таки решит последовать за ним, чтобы выбить признание. Но чего именно? Того, что и почему с ним (с ним разве?) творится, или же?..

Чонхо следом не идет. Мингю слышит его шаги за дверью, слышит хлопок дверцей холодильника и шум чайника, тявканье собаки и чужой приглушенный голос. Он расслабляется немного – самую малость, – позволяет себе обернуться вокруг своей оси, чтобы получше рассмотреть помещение. Взгляд сразу же упирается в зеркало, стоящее в самом углу комнаты, если честно, чем-то напоминающей комнату самого Мингю, но не интерьером, а тем, как стоит мебель: кровать головой к окну, рабочий стол у противоположной стены, сбоку – шкаф. И зеркало. Проклятое зеркало.

Он делает к нему решительный шаг, но сразу же останавливается. Сомневается в чем-то и не знает, в чем именно, – просто под сердцем тревога вдруг нефтью начинает разливаться. Оставляет масляные следы на легких, и вдохнуть – уже никак. Мингю отворачивается. Хочет найти что-нибудь тяжелое, чтобы разбить свое отражение на мелкие осколки. Смеется беззвучно этой мысли, пополам почти сгибается, когда осознает, какой дурак. Он о многих своих импульсивных поступках жалеет, но знает отчего-то, что предела своего так и не достиг. Может, попробовать? Мингю оборачивается и снова смотрит на свое отражение. Попробует, но не прямо сейчас, пожалуй. Сейчас пока…

Он запрыгивает на кровать и смотрит на рамки с фотографиями. Кто же ты такой, Ли-не-Мингю? Фото на стене мало совсем, всего пять штук, и он вглядывается в каждое из них так, будто где-то там, на заднем плане позади людей, спрятаны ответы на самые насущные для него вопросы в данный конкретный момент.

Ответов Мингю не находит, разумеется, зато находит совместную фотографию не-себя и Чонхо – она первой бросается в глаза. На ней у Чонхо карамельного цвета волосы, у Мингю – черные, что не удивительно, если вспомнить слова первого о том, что тот волосы красить якобы не собирался никогда. Они стоят на маленькой пристани на фоне искусственного дерева, чьи железные ветви забавно закручиваются в сердечки, а позади них виднеется море. Мингю узнает это место – побережье в городе Сокчхо. Они были там вместе с Тэёном около двух лет назад, когда обоим вдруг приспичило провести свои выходные «культурно» и взобраться на вершину самой высокой скалы в парке Сораксан[5]. На скалу не взобрались, конечно же, но зато у Мингю остались до непозволительного смешные фотки Тэёна, который пытался столкнуть «Качающийся камень».

Получается, этот Мингю тоже два года назад ездил в Сораксан? Но не с Тэёном, а с Чонхо?

На второй фотографии он снова видит своего двойника и взрослого Чонхо, но фото явно сделано совсем недавно, потому что прическа Чонхо схожа с той, что Мингю видел у него сейчас. Он вглядывается в знакомые, но все равно бесконечное чужие ему лица и снова узнает место с фотографии – мост Шелкопряда в Сеуле, одно из самых любимых его мест в городе, потому что в парке рядом много тихих и уединенных мест, где можно спрятаться от чужих глаз и просто спокойно вздохнуть.

С месяц назад он ездил туда один, за день до того, как съехать со старой квартиры. Кажется, пытался голову в порядок привести, но в итоге только больше погряз в трясине, потому что место то хоть и любимое, но слишком сквозит прошлой жизнью – такой, какая она раньше была. Там мечтами пахнет и свободой. А еще с моста Шелкопряда видно Сеульскую башню – и она такая же маленькая, каким чувствует себя Мингю каждый раз, когда стоит на этом мосту и смотрит сквозь прутья вдаль.

На третьей фотографии не-Мингю один – позирует на фоне центрального въезда в Сеульский университет, делая сердечко руками.

– Какой же ты… приторный, – едва не закатывает глаза он. – В Сеульском учишься, значит. Надо отдать должное.

Четвертое фото глядит на Мингю лицом Чонхо, и оно явно сделано им самим на телефон. Тот факт, что другой он зачем-то вешает такие фотографии над кроватью, вгоняет в некоторый ступор. Сам он вряд ли бы повесил Тэёна с тупой рожей рядом с тем местом, где отходит ко сну. Вдруг кошмары сниться будут.