Кассиопея- Москва

— А наши с Катей расчеты будут завтра часикам к двенадцати, — перебил его подошедший Михаил. — Все нормально, получается, что перерасхода нет, и двигатели выдержат и разгон, и торможение у Солнечной системы. Более, того, кажется, еще есть запас. Завтра добьем.

— Молодцы. Отлично. Мои результаты я тоже завтра вам сообщу. Отдыхайте, но завтра к вечеру мы должны уже быть готовы начать торможение, — Виктор устало потер ладонью виски. — А Катюшу где потеряли?

— Она позже подойдет, предпочитает занятия в одиночку, — откликнулся Михаил.

— Хорошо. Все, спокойной ночи, — пожелал им Середа и удалился в сторону жилого отсека.

Михаил первым зашел в тренажерный зал, Павел — за ним.

— Юлька, — заявил он ожидающей их Сорокиной, — Витьку надо гнать в отпуск. На нем нет ни лица, ни глаз, ничего. Один нос.

— Страшная картина, — согласилась Юля, устанавливая нагрузку на панели тренажера для Павла. — А ты сам в зеркало давно смотрелся? Я вообще думаю, что последний месяц работы вас всех в гроб вгонит, и никакие меры по спасению, мои или Вареньки, вам не помогут. Начинай разминку, я к Мише пошла.

Закончив с установками тренажеров, Юля предупредила, что сейчас ей нужно будет уйти и заняться Варварой, так что работать им придется самостоятельно.

— Не перетрудитесь и выключите все, когда выполните программу. Я потом зайду и закрою тут. Удачной тренировки.

Юля оставила их одних, включив музыкальное сопровождение — что-то энергичное и бессмысленное. Как раз для полного расслабления мозгов, подумалось Павлу.

Некоторое время они полностью увлеклись тренировкой, и работали молча. Во время перерыва Михаил неожиданно спросил:

— Скажи мне, Пашка, как я себя сегодня вел?

— В смысле? — не понял Павел.

— В смысле, как тебе кажется, Катя осталась довольна нашей совместной работой?

Павел мысленно застонал. Как они все его достали! С собой бы разобраться. Но вслух он честно ответил:

— Я тебе удивляюсь в последнее время, вообще. Думаю, Катя тоже в изумлении. Что с тобой происходит?

Михаил ответил не сразу.

— Скажем, меня убедили в том, что мой стиль поведения способствует нагнетанию обстановки и накаливанию отношений в нашем небольшом коллективе.

— Да ну? — совершенно искренне изумился Павел.

Интересно, кто это провел такую воспитательную работу? А так же не менее интересно было бы поприсутствовать при таком эффективном промывании электронных мозгов. Павел не мог себе представить, что вот так просто можно было повлиять на Копаныгина.

— Кто же этот герой?

— Пашка, не язви, без тебя тошно, — грустно отмахнулся Михаил. — Это не так уж важно. Просто очень хорошо убедили. С наглядной демонстрацией… только мне это не помогло. Я могу вести себя иначе, но сути это не меняет. Но хоть так, внешне — получается?

— Миш, а смысл притворяться? Рано или поздно ты сорвешься, и все будет еще хуже, — задумчиво сказал Павел. — Хотя, конечно, получается.

— Я как хороший компьютер, — тихо произнес Михаил. — Работаю по программе, которую сам себе задал. Я не могу сорваться. Только я ничего не чувствую. Ничего.

Неожиданно он встал с тренажера, отключил его, захватил снятый рабочий комбинезон и стремительно вышел. Павел задумчиво посмотрел ему вслед, но решил, что догонять не будет. В конце концов, у него еще двадцать минут занятий.

Повторяя отработанные до автоматизма движения, он думал о том, как все в этом мире сложно. Мишка — счастливый человек, рядом с ним такая замечательная девушка, она его любит, он ее… ну, во всяком случае, она ему небезразлична, потому что он о ней беспокоится, его волнует ее отношение к нему. Тьфу ты, чего человеку не хватает? «Компьютер»… Зациклился. Все-таки, загубленное детство дает себя знать. Эх, тяжела ты, жизнь московского вундеркинда.

В зал вошла Катя в спортивном костюме, улыбнулась ему и подошла к одному из свободных тренажеров, начала устанавливать программу. Павел ответил на ее улыбку. Черт, как же из Мишки выбить дурь? И вдруг мысли потекли совсем в противоположном направлении. А дурь ли это? При чем тут Катя? Разве незаметно, что все изменения в характере Михаила, все эти его раздумья о смысле его, копаныгинской, жизни начались после появления Лиэлл на корабле? «Серенады» под гитару, переоценка своего отношения ко всему происходящему? То, что они с Лиэлл общаются больше, чем с Катей? Павел остановился, и некоторое время смотрел в одну точку на стене. Конечно, кто еще мог так повлиять на Мишку, что он стал думать о накаляющейся обстановке в коллективе? Этот его неожиданно прорезающийся юмор, эти извинения, которых раньше было не дождаться, эта самокритика… так ведет себя либо подросток, каковым Мишка уже лет десять, как не является, либо влюбленный.

— Паша, ты не знаешь, что с ним происходит? Он с тобой разговаривает больше, чем со мной, — вдруг спросила Катя, обрывая стройный ход его мыслей.

— Влюбился, — с ходу ляпнул Павел, с запозданием соображая, что это его соображение надо было придержать в первую очередь. Нашел, кому сказать.