Каста огня

Чужачка обманула меня, лишила Громового края. Только что мы были скованы ее ножом, как неразрывными узами ненависти, и вдруг… предательство! Резкий поворот, вспышка боли, клинок вырывается из моей ладони и рассекает лицо. Она забрала око за око и оставила шрам на память о шраме, но посмеялась надо мной и пощадила. Я очнулся на этом маленьком атолле, Император знает в какой части Трясины. Оказалось, что предатели перевязали мои раны, накачали меня ксенолекарствами и оставили припасов на неделю. Кроме того, они положили рядом кровавый сувенир — мою оторванную руку, но истинным оскорблением стал памфлет, который изменники сунули мне в карман. Он назывался «Приходит Зима» в честь коварного тирана, командующего ими на Федре.

Да, конечно, я прочитал книжечку. Все-таки мы должны знать своего врага. Кроме того, там могли найтись какие-нибудь намеки на то, кем является сам Приход Зимы, но в итоге памфлет оказался напыщенным восхвалением так называемого Высшего Блага, богохульной философии, которая объединяет империю синекожих. В каждой строчке мелькала угроза, настолько вежливая, что казалась оправданием злого умысла: «Присоединяйся к нам, или…»

Император прокляни их! Предатели думали, что со мной покончено, но я здесь не один. Троица призраков со мной, и вместе мы выдержим все — такая сила скрыта в ненависти. Но, разумеется, ты уже это знаешь, ведь мы с тобой одной породы, не так ли? Вот поэтому я продолжаю писать своей никчемной уцелевшей рукой. Чтобы ты понял. Чтобы ты был готов. Но сначала нам нужно выбраться из Трясины…

Ниманд протестующе машет обрубками рук, разбрызгивая эктоплазму, и твердит мне, что нас скоро найдут, но порой кажется, что мы всегда были в этом чистилище, а все остальное — не более чем сон. Бирс всегда наказывал меня за то, что я слишком много думаю, но здесь больше нечем заняться. Кроме того, этот недостаток спрятан глубоко в крови, он — еще одна тень арканского происхождения, которую не смогла изгнать Схола Прогениум.

Знаешь, последнее время я постоянно думаю о Провидении,[3] давным-давно покинутом доме. О промерзших ущельях Севера и раскаленной преисподней Пустошей, беломраморных колоннадах Капитолийского бастиона и богатых особняках с остроконечными крышами в Старой Ефсимании. О первопроходцах и патрициях, об инженерах и дикарях, обо всех кланах, картелях и племенах, вечно грызущих друг другу глотки, но навеки остающихся арканцами. Они поздно пришли к свету Императора, и свершилось это отнюдь не мирно.

Порой я спрашиваю себя, что же со всеми ними стало…

Из дневника Айверсона