Каста предателей

Впервые узнаю, Александр Исаевич, что и Вы, как и академик Сахаров, получили от наших ненавистников и недоброжелателей ту же самую ШПАРГАЛКУ о расчленении России, которую они списали для Вас со своего “Закона о плененных нациях. Р. L. 86-90”. Настаиваете Вы в самом деле на РАСЧЛЕНЕНИИ России? Имеете Вы представление о значении и последствиях подобной операции для нашей страны и для народа? Отдаёте Вы себе отчёт в том, для кого выгодна подобная операция “разделяй и властвуй?” Поверьте мне, что я узнал об этом впервые из этой статьи авторитетного Салисбери и был просто огорошен. Поверьте мне также, что, если я окончательно поверю этому иудею, то буду Вас презирать до глубины души за измену своей Родине, какая бы она ни была! Особенно преступно и со стороны Сахарова, и Вашей, зная о возрожденческих сдвигах в толще русского народа, мешать им подобной непрощае- мой изменой..»

Интересно, если бы «дорогие россияне» знали, о чём вещал Солженицын на Западе, какой

195 была бы его встреча по возвращении в Россию, «обустроенную» к тому времени уже как по писаному Госдепом США?

Завершает свое послание Василий Иванович Криворотов цитатой из статьи «некоего сильного и благоразумного русского человека»:

«Нам, русским, нужно иметь огромную выдержку. Нас раздражают и нас пытают, нас провоцируют, чтобы узнать наше слабое место и потом нас сразить. Нам нужно христианское терпение и в тишине, скромности и простоте делать своё дело. Наше дело победить! Сердиться, раздражаться, тем более озлобляться и мстить – это размениваться на мелочи, запутываться в них и погибать».

Сильно сказано, согласитесь! Но на «гения» впечатления не произвело.

Солженицын на письмо Василия Ивановича Криворотова так и не ответил. Отмолчался.

«Советские писатели всегда вместе со своим народом и Коммунистической партией боролись за высокие идеалы коммунизма, за мир и дружбу между народами. Эта борьба – веление сердца всей художественной интеллигенции нашей страны. В нынешний исторический момент, когда происходят благотворные перемены в политическом климате планеты, поведение таких людей, как Сахаров и Солженицын, клевещущих на наш государственный и общественный строй, пытающихся породить недоверие к миролюбивой политике Советского государства и по существу призывающих Запад продолжать политику «холодной войны», не может вызвать никаких других чувств, кроме глубокого презрения и осуждения.

Ч. Айтматов, Ю. Бондарев, В. Быков, Р. Гамзатов, О. Гончар, Н. Грибачёв, С. Залыгин, В. Катаев, А. Кешоков, В. Кожевников, М. Луконин, Г. Марков, И. Мележ, С. Михалков, С. Наровчатов, В. Озеров, Б. Полевой, А. Салынский, С. Сартаков, К. Симонов, С.С. Смирнов, А. Софронов, М. Стелъмах, А. Сурков, Н. Тихонов, М. Турсун-заде, К. Федин, Н. Федоренко, А. Чаковский, М. Шолохов, С. Щипачёв».

Сколько ухмылок вызвало в своё время это письмо советских писателей! И совсем иначе читается оно по прошествии времени. После того как воплотились в жизнь самые чёрные замыслы врагов России.

Но не только «официоз» относился к Солженицыну, мягко выражаясь, неположительно. Не так давно были опубликованы записные книжки поистине мученика лагерей Варлама Шаламова, ушедшего из жизни тридцать лет назад. Это вам не «дорогой Турсун-заде», как пелось в давней песенке про Коктебель.

Ещё в 1929 году, 22-летним, во внесудебном порядке как «социально-опасный элемент», он был осуждён на три года лагерей. Отбывал наказание в Вишерском лагере (Северный Урал). В 1932 году Шаламов возвратился в Москву, работал в ведомственных журналах, печатал статьи, очерки, фельетоны. В январе 1937 года Шаламова вновь арестовали за «контрреволюционную троцкистскую деятельность». Он был осуждён на пять лет лагерей и провёл этот срок на Колыме (СВИТЛ).Шаламов прошёл золотые прииски, таёжные командировки, работал на приисках «Партизан», Чёрное озеро, Аркагала, Джелгала, несколько раз оказывался на больничной койке из-за тяжёлых условий Колымы. 22 июня 1943 года его повторно осудили на десять лет за антисоветскую агитацию, состоявшую – по словам самого писателя – в том, что он назвал Бунина русским классиком: «.я был осуждён в войну за заявление, что Бунин – русский классик».

С 1946 года стал работать фельдшером в Центральной больнице для заключённых на левом берегу Колымы в посёлке Дебин и на лесной «командировке» лесорубов до 1953 года. Результатами репрессий стали распад семьи и подорванное здоровье. В 1956 году после реабилитации вернулся в Москву.

Вот фрагменты из его записей, касающихся Солженицына. Дневники врать не будут. Тем более дневники такого человека.

«Почему я не считаю возможным личное моё сотрудничество с Солженицыным? Прежде всего потому, что я надеюсь сказать своё личное слово в русской прозе, а не появиться в тени такого, в общем-то, дельца, как Солженицын…

Через Храбровицкого сообщил Солженицыну, что я не разрешаю использовать ни один факт из моих работ для его работ. Солженицын – неподходящий человек для этого.