Касторка

В другой раз я спросил тетю Лину, почему антиподы не падают с земли на небо. Этот вопрос не давал мне покоя: сколько мне ни объясняли, я никак не мог понять, что такое земное тяготение.

- А это очень даже просто, - ответила тетя. - Мухи ползают по потолку и не падают... Вот так и антиподы.

- Но мне папа говорил, что у мух на лапах особые приспособления, сказал я.

- Вот и у антиподов приспособления. Какой тут может быть разговор!

Мама попросила двоюродную сестру "не морочить ребенку голову" и снова принялась толковать мне про земное тяготение. Я обиделся на тетю и дал себе слово не разговаривать с ней, но скоро забыл об этом. Тетя продолжала вести себя по-прежнему, а я опять верил всему, что она плетет.

Наступила суббота. Примерно в половине пятого я вышел на улицу. Возле крыльца Бармалея стояла кучка ребят с какими-то очень уж серьезными лицами. Сам Бармалей сидел на ступеньках в своем будничном костюме: вельветовых штанах и майке. Он сидел согнувшись, прижав ладони и локти к животу, подняв коленки. Вид у него был такой жалобный, что я сразу спросил:

- Чего это с ним?

- Живот заболел, - ответил Ромка. - Через два часа спектакль, а у него живот болит.

Я знал, что мать Бармалея работает в магазине и возвращается после девяти. Отца у него вообще не было. Я посоветовал:

- Надо у взрослых у кого-нибудь спросить.

- Тоська побежала уже, - сказал Роман.

Бармалей поднял на нас глаза.

- Если бы как сейчас болит - я бы спел... А только вдруг еще сильнее начнет?.. Недавно так скрючило - я аж встать не мог.

Запыхавшись, прибежала Тося. Она тащила резиновую грелку, наполненную горячей водой.

- Бармалей! Во, я грелку принесла! Мама говорит, это самое лучшее грелка: полежишь часок - и все пройдет.

Тут впервые за много дней Бармалей вытаращил глаза и страшно оскалил зубы. Только раньше он это делал играя, а теперь всерьез.

- "Полежишь часок"! "Полежишь часок"! - закричал он. - Мне через час уже в Доме культуры надо быть, а она - "Полежишь часок"!

Все накинулись на Тосю за ее бестолковость, сказали, чтобы она шла подальше со своей грелкой, потом принялись обсуждать, как все-таки помочь Бармалею. Почти каждый припомнил случай, когда у него болел живот. Некоторые рассказывали, чем их лечили: одни называли пурген, другие сушеную чернику, третьи - касторку... Какой-то мальчик сказал, что очень помогает аспирин. Однако никто не мог припомнить, как быстро подействовало на него лекарство: через час, через два часа или через пять минут.

- Лешка, - обратился ко мне Ромка! - У тебя родители культурные. Сбегай спроси!

Я побежал к своему дому. Мама с папой ушли прогуляться, в квартире была одна тетя Лина. Она стояла перед зеркалом и примеряла ярко-розовую шляпку.

- Тетя Лин! - заговорил я торопливо. - Что лучше всего помогает, если у человека живот болит?

- Ну как - что? Касторка, конечно, - ответила тетя Лина.

Я с той же скоростью помчался к ребятам. Я так набегался, что еле мог говорить:

- Тетя Лина... сказала... самое лучшее... это касторка...

- А как она действует: быстро? - спросил Ромка.

Я молчал. Об этом ведь я и не справился.

- У, дурак! Хуже Тоськи! Его за тем и послали, а он... Беги узнай!

Я снова пустился к дому.

Тетя Лина была уже не в комнате, а в кухне. Она мыла посуду.

- Тетя Лин!.. А эта... а касторка - она быстро действует?

Тетя Лина обернулась через плечо и серьезно посмотрела на меня.

- Касторка-то? - сказала она своим низким голосом. - Моментально: не успеешь штаны снять - и уже готово!

Это было как раз то, что нужно. Я выскочил на площадку лестницы, но тут же снова открыл дверь своим ключом. В аптечке, которая висела в ванной, касторки не оказалось. Я вспомнил, что папа смазывает касторкой свои охотничьи сапоги, и полез в шкаф, где он держал свои припасы. Там я нашел запыленный, но не распечатанный пузырек, потом в кухне, за спиной у тети Лины, стянул столовую ложку.

- Тетя Лина говорит - моментально действует, - доложил я, прибежав к ребятам.

- Моментально? Преувеличивает, наверное... - усомнился Ромка.

Тут ребята заспорили. Одни соглашались с Ромкой, но другие говорили: "А вдруг тетя не преувеличивает?"

Победили более осторожные. Мы пришли в тот уголок двора, где стояла деревянная будочка уборной. Бармалей остановился недалеко от нее, взял у меня ложку и подставил ее Ромке.

- Лей! - сказал он угрюмо.

Ромка налил касторку в ложку. Бармалей выпил. Лицо его перекосилось, он похлопал огромными глазищами.

- Во гадость!!!

Мы (нас было человек пятнадцать) стояли полукругом и молча смотрели на него.

С минуту Бармалей прохаживался перед нами взад-вперед с ложкой в руке.

- Ну как? - тихо спросил Борька.

- Никак! - сказал Бармалей и остановился перед Ромкой. - Еще налей.

Ромка налил. Бармалей выпил и снова принялся ходить.

На этот раз мы молчали гораздо дольше.

- Не действует?.. - спросил Борька.

- Хоть бы что!

Тося подошла со своей грелкой вплотную к Роману и посмотрела на пузырек.

- Ой! Да она же, наверно, вся выдохлась. Посмотрите, какая бутылка запыленная!

Ребята обступили Ромку и заговорили:

- Ну факт, выдохлась!

- Небось год уже простояла, а он принес!