Читаем Кастро Алвес полностью

И голос поэта, как клич, пробуждающий сознание, поднимается и вот уже господствует над всем залом; он вызывает призраки героев прошлого, чьи славные саваны забрызганы грязью рабства, чей сон нарушается стоном невольников. Первые стихи, которые поэт прочитал в Сан-Пауло, подруга, были те, где великие мертвецы Бразилии бросают страшные обвинения в лицо живым, всем, кто закрывает глаза на преступление рабства. Его первая задача — через восстание освободить негров. И в зале появляются страшные и прекрасные мертвецы, поднятые из могил голосом невольничьего поэта. Появляется Педро Иво, герой Пернамбуко. На своем черном коне проносится сквозь залу этот мятежный призрак, он бежит от страшного зрелища сензал, где стариков избивают кнутами, а девушек принуждают к проституции. Появляется Тирадентес на виселице, с лицом Христа и ярко-красными губами. С его волос течет кровь, но на лице сияют звезды. Его глаза всегда обращены к свободе, они взирают с виселицы на рабство черной расы. Появляется Андрада, тот, что обеспечил стране независимость, тот, что воспитал народ, тот, «что — держит народ в мощной руке»; он тоже взирает на белых воронов, которые кормятся черным мясом.

«От бледной луны к неизбежному зареву» проходят они по залу, подруга, вызывая трепет у взволнованных женщин, мятежное волнение у мужчин. Со сжатыми кулаками и гордо поднятой головой проходит Андрада. Есть народ, подруга, который надо освободить, раса, которую надо вырвать из неволи. Сан-Пауло знает это, тот Сан-Пауло, который разбогател на рабской крови. Однако громче, чем богатство Сан-Пауло, голос поэта. И по окончании этого торжественного парада мертвецов нет в этом вале, подруга, как не будет и во всем городе, ни одного сердца, которое бы не болело за участь рабов, и ни одной руки, которая бы не поднялась в стремлении порвать оковы невольников. «По бесконечности скача, туда уносятся» призраки, исчезающие из залы. Но что с того, раз здесь остался поэт, раз Кастро Алвес здесь, чтобы вести их за собою?

Все стоят и аплодируют. И главное, подруга, стоят{71}. Сан-Пауло радуется, что гений поэта оказался чистым золотом. С этого дня Кастро Алвес — любимец студентов, и преподаватели с Жозе Бонифасио во главе — его друзья. Жозе Бонифасио под руку с поэтом проходит по улицам Сан-Пауло, они беседуют о текущих проблемах, о прогрессе, о мировоззрении молодежи. Друзья по Ресифе, в частности Руй Барбоза, не оставляют его. Набуко стал его товарищем с того дня, как Кастро Алвес прочитал «Гонзагу». Бразилио Машадо — известный юрист — тоже его лучший друг. Падре Шико питает к нему отеческую привязанность, И студенты идут за ним, они убегают с занятий, чтобы слушать его, тем более что им есть чему у него поучиться{72}. Он читает «Гонзагу» в присутствии всех студентов, в присутствии театральных и общественных деятелей, и ему всюду сопутствует успех. Жоаким Аугусто решает поставить драму в своей труппе, где уже работает Эужения. На этом вечере, где читалась «Гонзага», аудитория потребовала повторения стихов, которыми заканчивается драма, и Жоаким Набуко продекламировал их с воодушевлением.

За Кастро Алвесом ходят по улице, на него показывают, он идол молодежи. Сан-Пауло переживает интеллектуальное возрождение. Поэт Кастро Алвес внес в дискуссии студентов, в разговоры и мужчин и женщин темы освобождения от рабства и создания республики.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

100 великих кумиров XX века
100 великих кумиров XX века

Во все времена и у всех народов были свои кумиры, которых обожали тысячи, а порой и миллионы людей. Перед ними преклонялись, стремились быть похожими на них, изучали биографии и жадно ловили все слухи и известия о знаменитостях.Научно-техническая революция XX века серьёзно повлияла на формирование вкусов и предпочтений широкой публики. С увеличением тиражей газет и журналов, появлением кино, радио, телевидения, Интернета любая информация стала доходить до людей гораздо быстрее и в большем объёме; выросли и возможности манипулирования общественным сознанием.Книга о ста великих кумирах XX века — это не только и не столько сборник занимательных биографических новелл. Это прежде всего рассказы о том, как были «сотворены» кумиры новейшего времени, почему их жизнь привлекала пристальное внимание современников. Подбор персоналий для данной книги отражает любопытную тенденцию: кумирами народов всё чаще становятся не монархи, политики и полководцы, а спортсмены, путешественники, люди искусства и шоу-бизнеса, известные модельеры, иногда писатели и учёные.

Игорь Анатольевич Мусский

Биографии и Мемуары / Энциклопедии / Документальное / Словари и Энциклопедии
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное