Катаев: «Погоня за вечной весной»

В октябре 1932-го с помпой было отмечено «сорокалетие творческой деятельности» Горького, окончательно вернувшегося на родину – собирать писателей под сенью своего славного имени. В том октябре Чуковский записал в дневнике со слов Тихонова, с которым ужинал в шашлычной: «Кабак хорош… Для драки… Мы в таком кабинете Катаева били. Мы сидели за столом, провожали какую-то восточную женщину. Это было после юбилея Горького. Был Маршак. Ввалился Катаев и все порывался речь сказать. Но говорил он речь сидя. Ему сказали: “Встаньте!” – Я не встаю ни перед кем. “Встаньте!” – Не встану. Возгорелась полемика, и Катаев назвал Маршака “прихвостнем Горького”. Тогда военный с десятком ромбов вцепился в Катаева». Итак, раздраженное отношение Катаева к Горькому и его «прихвостням», замеченное нами еще в связи с поездкой в Сорренто, теперь обернулось дракой[88].

26 октября Горький пригласил на Малую Никитскую на встречу к себе и к Сталину 45 человек, среди них – Катаева. До этого, 20 октября, там же Горький и Сталин встречались с несколькими партийными писателями. «Писатели пойдут, как плотва, – пообещал вождь богатый улов, но на комплименты доверительно признался: – Я три ночи подряд почти не спал». Следующая попойка уже с участием Катаева продолжалась с вечера до утра. Сталин поднял тост «за товарищей писателей – инженеров человеческих душ» (повторив понравившееся ему выражение Олеши).

«Горький был загипнотизирован Сталиным не меньше нас, – вспоминал Кирпотин, – Сталин успевал и забавляться. Он подпаивал расколовшихся рапповцев, даже как бы стравливал их. Те с петушиной яростью набрасывались друг на друга, сыпали словами. А Сталин с восхищением следил за ними и негромко повторял:

– Острые ребята! Острые ребята!»

На этой вечеринке катаевский собутыльник Ермилов допился до того, что вскочил на стул и трижды прокричал матерное ругательство.

Интересно, что хотя это была и первая встреча Катаева со Сталиным – он сразу же попытался притащить туда товарища, над которым чернели тучи. Как рассказывал Катаев сыну, ему захотелось свести и примирить Сталина с драматургом и сценаристом Николаем Эрдманом. До этого Сталин услышал эрдмановские басни в исполнении прославленного мхатовского артиста Василия Качалова. Как рассказывают, на ночной вечеринке у Сталина с соратниками и любимыми артистами он спросил: «Есть что-нибудь интересное в Москве?» – и захмелевший Качалов начал декламировать:

Вороне где-то бог послал кусочек сыра…
– Но бога нет! – Не будь придира:
Ведь нет и сыра.

Другая басня заканчивалась так:

В миллионах разных спален
Спят все люди на земле…
Лишь один товарищ Сталин
Никогда не спит в Кремле.

Вот что о происшествии писал режиссер и сценарист Климентий Минц: «Сначала все смеялись, а потом улыбки растаяли на лицах. Василий Иванович отрезвел, почувствовал неладное, особенно когда взглянул на пожелтевшие глаза Сталина… и сразу умолк, так и не дочитав басню.

– Что же вы, дорогой Василий Иванович?.. – улыбаясь, произнес гостеприимный хозяин. – Читайте уж до конца. Хотелось бы знать… какая же мораль сей басни?.. А?..»

Слух о происшествии разнесся по Москве. Теперь Катаев просил Горького включить Эрдмана в состав приглашенных. Горький согласился. Но когда Катаев известил Эрдмана, тот отрезал:

– Рад бы, но у меня бега!

О том же в «Рассказах старого трепача» писал режиссер Юрий Любимов, тоже называя фамилию Катаева, просившего: «Коля, Горький тебя просит в восемь быть у него, приедет Сталин, и мы поможем как-то твоей судьбе».

Эрдман предпочел ипподром вождю, и, может быть, благодаря этому с ним на встрече у Горького не случилось скандала, который тенью лег бы и на похлопотавшего Катаева. Зато Сталин оттянулся на Бухарине, допрашивал, дергая за бородку и время от времени замечая: «Врешь!»[89] Николай Эрдман вместе с соавтором (в том числе по басням) Владимиром Массом был арестован в Гагре в 1933-м во время съемок фильма «Веселые ребята», отправлен, как и Масс, в ссылку на три года в Сибирь, годами не мог вернуться в Москву. Говорят, Качалов всю жизнь винил себя за ту необдуманную декламацию. Правда, позже Эрдман стал лауреатом Сталинской премии.

В ночь с 8 на 9 ноября 1932 года застрелилась жена Сталина 31-летняя Надежда Аллилуева. Катаев подписал письмо писателей, появившееся 17 ноября в «Литературной газете»: