Катафалк дальнего следования [Сборник]

– Очухался, оглоед? – вопросила она, хмуро посмотрев на мужа сверху вниз, потом подняла глаза и, увидев Семашко и еще двух оперов, кивнула и, отступая в глубину квартиры, поздоровалась: – Здрасте! Заходите. Разуваться не нужно, все равно уборку сейчас буду делать. Тебя это не касается, злыдень! – рявкнула она на мужа так, что он подскочил на месте и стал торопливо разуваться в прихожей, неловко скидывая ботинки.

Все прошли в простенько обставленную небольшую двухкомнатную квартиру.

– Знакомьтесь, Павлина Адамовна Зайцева, старшая по дому, – представил Дмитрий хозяйку квартиры. – А это, – он повернулся к мужичку, – ее муж Петр Васильевич. Он сантехник.

– Да уж, сантехник, глаза бы мои его не видели, – проворчала Павлина Адамовна, усаживаясь на старенький диван, который под ее весом так прогнулся, что Крячко вдруг показалось, что дама сейчас рухнет вместе с мебелью. Но диванчик выдержал натиск Зайцевой и только жалобно скрипнул пружинами. Хозяйка квартиры тем временем, определив, кто из троицы старший, воззрилась на Станислава и сказала: – Тут ваш мальчик, – она кивнула массивным подбородком в сторону Дмитрия, – интересовался июльскими событиями того дня, когда убили дамочку эту… – она сделала многозначительную паузу и добавила: – Красивую и молодую. Так вот, в тот день вот это недоразумение, – она указала толстым пальцем на мужа, – как раз красило в подвале трубы. Чтобы они не ржавели, значит. Ну и, видимо, у него с собой было, – она повысила голос на слове «было», как бы отметая этим всякие возражения, которые могли бы посыпаться со стороны мужа. Но тот сидел тихо и только икал, прикрывая время от времени рот рукой.

– Так вот, – продолжила старшая по дому, насладившись созерцанием присмиревшего муженька, – он, значит, так в тот день надышался краской и напился, что даже забыл закрыть за собой двери в подвал. Хорошо, что я, вернувшись из города домой, сама обошла все подъезды и позакрывала все двери.

– Павлина Адамовна, позвольте, я немного поясню ваши слова, – встрял было с инициативой Семашко, но хозяйка глянула на него так, что он закашлялся и, извиняясь, что поперхнулся, выскользнул в коридор.

– В принципе мне все понятно. – Крячко, сдерживая смех и опустив ради осторожности голову (не дай бог, дама заметит веселость в его глазах!), постарался взять себя в руки. – Ну, а время, когда вы, Павлина Адамовна, вернулись домой, обнаружили все это безобразие с незакрытыми дверями и все позакрывали, – вы помните? Сколько было времени?

– Чего же не помнить? Помню. Без четверти восемь было. Я, когда с этим парнем столкнулась, что из подвала выходил, на часы посмотрела и подумала: «Петька мой, зараза, опять всякую алкашню к себе в подвал тащит. Не работается ему, не пьется в одиночку»…

– Что за парень? – ухватился за рассказ старшей по дому Крячко. – Описать его можете?

– Да чего описывать-то? Парень как парень. Шел, шатался немного. Я потому и подумала, что он с Петром моим там квасил. Но домой пришла, смотрю – спит красавец мой! Ууу, злыдень! – показала она кулак муженьку, и тот начал икать еще интенсивней.

– Дмитрий Сергеевич, – позвал Крячко лейтенанта, – вот тебе ключи от машины. Сгоняй, принеси папочку с фотографиями. Павлина Адамовна, сейчас принесут фотографии, а вы посмотрите, нет ли на них этого парня, о котором вы нам только что рассказали.

– Отчего же не посмотреть! Посмотрю, – заерзала женщина, удобнее усаживаясь на диване.

– А можно мне теперь у вашего мужа кое-что спросить? – Крячко хитро посмотрел на вдруг заволновавшегося в своем уголке Петра Зайцева и, не дожидаясь разрешения супруги поговорить с ним, встал и, подойдя к мужичонке, спросил его, указывая на Ди Маджио: – Вы не помните, Петр Васильевич, вот этого человека? Он утверждает, что вы с ним разговаривали, и как раз в тот день и примерно в то же время, когда произошло убийство в вашем доме. Помните, он на лавочке сидел?

Мужичок вскочил на шаткие еще ножки и, просеменив ближе к итальянцу, стал всматриваться в его лицо, обдавая фотографа перегарным амбре. Ди Маджио поморщился и постарался отодвинуться от мужичка как можно дальше. Прошла минута, другая…

– Ты чего, меня не узнаешь, кореш? – выпалил Петр Васильевич Зайцев. – Мы же с тобой минут пять за жизнь базарили. Я тебе, можно сказать, всю свою горькую жизнь, как на ладони… А ты не узнаешь меня?

– Петр Васильевич! – едва не расхохотался Крячко. – Вообще-то это вы должны были его узнать. Он-то вас как раз и узнал – еще там, на лавочке.

– Уйди, позорище, с глаз моих, пока я в тебя не запустила чем-нибудь тяжелым, – простонала в отчаянии Павлина Адамовна.

Муж тотчас же ретировался на кухню и стал там чем-то интенсивно звенеть и грохотать. Под этот грохот и вошел в комнату Семашко, доставивший фотографии для опознания.

Глава 24

Запах хлорки, антисептика, лекарств и еще чего-то неуловимо печального встретил Гурова уже в фойе онкологического отделения михайловской больницы. Дежурная медсестра, которой он предъявил удостоверение и объяснил цель своего визита, строго ему сказала: