Катаклизм внутри, Катаклизм снаружи

Оглянувшись, вместо рощи я увидел какое-то несуразное чёрное пятно. Притаившихся на её кромке военных видно не было. С лёгким шуршанием из кобуры выбрался пистолет. Патронов после перестрелки с «иностранцами» поубавилось, но всё ещё достаточно. Один полный магазин в рукоятке, второй, неполный, в кармане.

Идти на холм совсем не хотелось, воздух пропитывала атмосфера напряжённости, смешанная с обжигающим холодом. Если на высотке кто-то есть, то я у них, как на ладони – достаточно прицелиться и сделать меткий выстрел. Никто не прикроет отход, не скомандует вовремя «К бою!» и не поймает предназначенную мне пулю. Ещё одна из постоянных спутниц во время выездов к периметру – безысходность. Страх очутиться в окружении чудовищ, отрезавших твоему подразделению путь назад; занять заранее невыгодную позицию и не иметь возможности сменить её; выехать на срабатывание ограждения, чётко зная, что впереди тебя ждёт кусок, который ты не сможешь проглотить… Страх угодить в патовую ситуацию, выход из которой один – застрелиться без лишних мучений, но это лишь в том случае, если тебе посчастливилось дорасти до призывного возраста трусом. В противном случае – приготовься скрестить мечи с безнадёгой и сразиться с ней за право выбора собственной смерти: стоя в полный рост или на коленях… Боятся все, абсолютно все. Не испытывают страха только мёртвые и сумасшедшие.

Бежать надо отсюда, бежать… Было бы только, куда…

До холма я двигался с максимальной осторожностью, перебегая от одного укрытия к другому, вжимаясь в снег и напряжённо прислушиваясь к тишине. Трижды изучал через оптику высоту, и на четвёртый всё же разглядел кое-что. Углубления в земле оказались окопами. Среди маленьких ямок, судя по всему, индивидуальных ячеек, периодически встречались позиции покрупнее. В одной из последних я отчётливо рассмотрел силуэт станкового пулемёта с бронещитом, прикрывающим стрелка от вражеского огня. Дуло, кажущееся из-за темноты чересчур широким, смотрело прямиком в мою сторону. Вздрогнув от неожиданной находки, я сполз на дно ямы и замер. В голове вспыхнула яркая картина, как скрытый темнотой стрелок припадает к прицельной планке, нашёптывая замершему рядом второму номеру⁶³:

– Тихо, тихо… пусть подойдёт поближе…

Начерта я сюда полез, надо было помахать красным светом, выдумав какого-нибудь монстра, якобы замеченного в дальномер. Нет, решил поиграть в дисциплинированного солдата…

Вдох-выдох… вдох…

Рывок! Максимально усложняя стрельбу вероятному врагу, я двигался зигзагами. В считанные секунды добежал до следующей складки местности. Замер. Пулемёт, как и прежде, молчал, ствол не сдвинулся – либо расчёт спал, либо… его не было…

Ещё одна перебежка, осмотр территории. Я уже у подножия холма. Ни одного выстрела так и не раздалось. Пригибаясь, начал восхождение по изрытой воронками земле, но первая же встреченная ячейка, освещённая узким светом фонарика, прогнала все опасения. На дне ямы в неудобной позе застыл человек. Серую шинель покрывали грязь и многочисленные пятна крови, гармонирующие с ярко-красными петлицами и звездой будёновки. Из-под суконной ткани шлема выглядывал череп. Высохшая костлявая рука даже после смерти продолжала сжимать длинную винтовку, к которой, судя по пустым подсумкам, не осталось патронов.

Обычно, трупы вызывали настороженность, ведь где есть убитый, там, вполне вероятно, найдётся и убивший, однако это тело не несло угрозы. С первого взгляда было видно, что покойник пролежал здесь, по меньшей мере, лет пятьдесят и промёрз настолько, что попытайся я разжать пальцы на ложе винтовки, они, наверняка, сразу обернутся крошевом. Хотя, смысла мародёрствовать никакого – оружие выглядело не моложе хозяина, навряд ли оно способно хоть на один выстрел.

Двигаясь дальше, я то и дело заглядывал в другие окопы, но во всех находил лишь покойников: красные петлицы на уголках воротника, потрёпанные шинели и пустые глазницы, – даже после смерти эти воины не бросили позиций, ставших им открытыми могилами. За напугавшим меня пулемётом Максима застыл расчёт: первый номер привалился к ствольной коробке, второй – уставился в небо, прижимая к груди короткую патронную ленту. Ствол в толстом чехле покрывали коричневые пятна ржавчины, верхняя крышка поднята – ребята погибли во время перезарядки.

Земля под ногами трещала от стреляных гильз и осколков разорвавшихся снарядов, словно она не смогла переварить смертоносный металл и выдавила его из себя. Ближе к вершине виднелся старый советский танк, украшенный двумя рваными ранами прямых попаданий, чуть поодаль – несколько грузовиков.

На этом холме живых нет, это точно.

Спецы добирались до высотки достаточно долго. Не столько из-за сугробов, сколько по вине Грача, которого Линю приходилось тащить на закорках. Стальной человек, иначе не скажешь… Пронести такое расстояние боевого товарища вместе со всем снаряжением – не налегке пробежаться.

Казалось, автоматчика не удивили покойники и подбитая техника. Подтащив друга к танку, он усадил его на землю и принялся копаться в сумке.