Катаклизм внутри, Катаклизм снаружи

С подножия холма доносились крики на финском, выстрелы начали стихать. Наверное, подумали, что достали снайпера. Мертвецы, тем временем, не обращали на нас никакого внимания, их взгляды были прикованы к полю.

– Смотри, – тихонько позвал я, указывая на скелет, отличный от всех прочих.

Из расположенной в пяти метрах от нас ячейки по пояс высунулся мертвец в чёрной фуражке с красным околышем. Через плечо перекинута планшетная сумка, на петлицах три квадрата – видимо, офицер. Прижав к глазницам ржавый бинокль, покойник какое-то время изучал окрестности. Челюсть пришла в движение, словно военный говорил что-то, но ни единого слова так и не вылетело из оскаленного рта. Его подчинённые, в отличие от нас, поняли бесшумную команду. Из окопов показались стрелки. Покрытые инеем винтовки удобно устроились на снегу, зашевелились стволы пулемётов, заряжаемых остатками патронов.

– Отползаем, медленно… – скомандовал Линь, и мы, не вставая, начали пятиться.

Над высоткой нависла атмосфера холода и страха, пронизывающая каждый метр земли, каждую горсть снега. Но, помимо этого, было что-то ещё… Что-то куда более тяжёлое и гнетущее… Взгляды солдат, пробудившихся от долгого забвения лишь для того, чтобы продолжить давным-давно прерванный бой. Прерванный смертью, но ей же запущенный вновь. С каждым доносящимся с поля криком приклады всё плотнее вжимались в серую ткань шинелей. «Иностранцы» шли вперёд, не подозревая, что их ожидает сюрприз из мрачного прошлого, прошлого Зимней войны, в которой однажды столкнулись солдаты двух враждующих государств.

В пределах видимости появились силуэты, практически не различимые в темноте. Зарычал двигатель бронетранспортёра.

Офицер РККА поднял вверх руку…

Финны полезли по склону холма, не замечая глядящих на них оружейных стволов.

Рука резко опустилась вниз…

Последовавший за этим винтовочный залп, похожий на близкий удар молнии, скосил первые ряды наступающих. Слева ожил пулемёт. Прильнув к прицельной планке, первый номер бил короткими очередями по кинувшимся врассыпную финнам, второй вёл стрельбу из пистолета. Ухнула крупнокалиберная пушка, в мгновение ока смявшая станкового монстра вместе с солдатами, но эстафету подавляющего огня тут же подхватили другие пулемётчики. Но не все из солдат смогли вовремя открыть огонь – чьё-то оружие моментально заклинило, а у кого-то попросту не было боеприпасов, но и те, и другие оставались на позициях.

Финны залегли, ответив беспорядочным огнём, однако, если и попадали, никакого вреда покойникам это не причиняло. Пули прошивали ветхую одежду, вырывали куски черепов, пробивали насквозь хрупкие грудные клетки и проскальзывали между рёбер. Красноармейцев отбрасывало назад, тела падали обратно в окопы, но лишь для того, чтобы через секунду вновь встать, подобрать оброненное оружие и продолжить бой.

Когда мы уже подползали к бессвязно бормочущему что-то Грачу, вновь застучал главный калибр финского броневика. Лёгкий советский танк, к которому спиной прислонялся снайпер, едва заметно вздрогнул. С отвратительным скрипом башня начала поворачиваться в сторону вражеской бронетехники. Стального мастодонта не смогли свести в могилу ни дыры в лобовой броне, ни коррозия, и теперь он вновь готовился поддержать огнём обороняющихся.

Заметивший это Линь резко вскочил на ноги:

– Уходи, Грач! Уходи!

Но добежать до товарища он не успел. Оглушительно грохнуло короткое орудие, в мгновение ока оборвавшее стук БТРа. От близкого выстрела зазвенело в ушах, покачиваясь, я встал на ноги. Грач пришёл в себя, но вместо того, чтобы припустить подальше, заорал что-то нечленораздельное и быстро побежал вниз по склону. Туда, где залегли выжившие «иностранцы».

– Серёга! Серёга, стой! – автоматчик устремился вслед за ним, но я прыгнул на него и сбил с ног.

– Это самоубийство!

– Слезь с меня, олень! – брызжа слюной, выкрикнул спец. – Отвали! ОТВАЛИ!

Ловко извернувшись, военный двинул мне лбом по лицу, вскочил и понёсся за товарищем. Завидев бегущих спецназовцев, солдаты РККА стали выбираться из окопов и, распахнув рты в бесшумном крике, пошли в контратаку:

– Ура-а-а-а-а!..

Никаких голосов слышно не было, так же как не было слышно и свистка офицера, приставленного к оскалившемуся рту. Редкие ответные выстрелы дробили кости ног, опрокидывая красноармейцев, выбивали из рук винтовки, но катящийся вниз яростный вал это не могло остановить. Спины спецназовцев растворились среди серых шинелей и винтовок с примкнутыми штыками, а потом…

А потом всё погрузилось в тишину, медленно проглатывающую топот сапог, автоматные очереди и крики финнов, наконец-то увидевших, с кем им довелось схлестнуться… Клубы дыма догорающего БТРа почернели, расползлись по окрестностям, накрывая удлиняющимися отростками всё поле боя.

Поднявшись на ноги, я вытер сочащуюся из разбитой губы кровь и побрёл вниз:

– Грач! Линь!