Катакомба

Когда я вышла, я стала свидетелем трогательнейшей сцены. Милена, плача от радости, счастья, умиления, обнимала дядю и тётю. Дядя и тётя тоже плакали. Слёзы текли даже по лицу Ирис, скромно стоящей чуть в стороне. Кажется, я тоже всплакнула. Не лила слёзы лишь Айра – это ей не позволяла профессиональная этика. Но в глубине души она всё равно наверняка плакала, соучаствовала тому, что семья встретилась, воссоединилась в своём родовом доме. Семейное проклятье было снято, во многом благодаря моим новым друзьям. Если бы не они, не их помощь и содействие – я вряд ли бы справилась. Подумав о друзьях, что кое-кого из них я больше никогда не увижу, я почувствовала, как мои слёзы падают на одежду.

Потом Элеонора спохватилась, что мы все голодны. Это так и было на самом деле: Айра, Ирис и Милена почти ничего не ели в дороге, стараясь быстрее приехать сюда, я последний раз ела какую-то лёгкую сухомятку вчера вечером, перед тем как спуститься в Катакомбу, а Икабод и Элеонора не ели почти три недели. Хозяйственная Элеонора пошла готовить, Милена кинулась ей помогать. Ирис тоже изъявила желание помочь женщинам, хоть и очень желала посмотреть библиотеку.

Икабод отправился в гостиную, прибирать воцарившийся там беспорядок. Валявшаяся разбитая посуда и мебель, грязь – это свидетельствовало о том, что тут происходила битва Анны Бони с пиратами Прокопа по-настоящему, а не в моём воображении или сновидении. Мы с Айрой хотели ему помочь, но он настоятельно отказался. Я же решила быстро обежать дом, проверить, не осталось ли каких следов Дагона, в целом убедиться, что всё в порядке. Айра решила пойти со мной, заодно и поговорить. Мы задержались за разговором на чердаке, после того как обошли Усадьбу с самых низов – с винного погреба, и убедились, что никаких спрятавшихся по углам Летучих Гончих и Медуз больше не было.

– Предлагаю бросить монету, чтобы решить, кто из нас расскажет первым, – психолог сыграла дипломата.

– Мне нечего рассказывать. Когда я пришла сюда, Икабода и Элеоноры не было. Я прочитала несколько книг, поняла, что их похитил Древний и содержит под землёй, спустилась туда, сразилась с этим Древним и привела их обратно домой, – лаконично ответила я.

– Ну ты даёшь, Клот. Древний… Ты же напишешь подробный отчёт, не так ли?

– Я постараюсь. Мне нужно собрать мысли в кучку. Мне помогали потусторонние силы. Тебе, должно быть, тоже, раз ты убедила Милену сюда приехать.

– Ох, и не говори! В первый день она была ни в какую. Во второй день наметился прогресс. Она решилась поговорить со своим женихом, объясниться в своих чувствах. Выяснилось, что её этот жених настолько настолько сильно влюблён в неё, что не мог даже мечтать о взаимности. Ну, там всё сложно и запутанно, то есть он комплексовал, считая её слишком сильной, независимой, неприступной. А когда она раскрылась перед ней самой собой, показала, какая она настоящая – беспомощная, женственная – он расстаял и поклялся оберегать её и защищать. А потом в ночь на третий день, позавчера то есть, ей приснился чудесный сон. Будто она и этот её жених благополучно живут в этом доме, и у неё родилась дочь, которую Милена назвала Анна-Мария.

– Анна-Мария?! – ахнула я.

– Да, я сама удивилась! Милена убеждена, что это пророческий сон, что его послал ей Бог или души её родителей, благословили на совместную жизнь и брак с её женихом. С тех пор она стала изо всех сил уговаривать меня сама, чтобы мы приехали в усадьбу как можно скорее. Но Ирис меня напугала. Она узнала, что здесь творились какие-то страшные аномальные вещи. Она добыла неизданную рукопись Карин Бартул, её секретные мемуары. Карин Бартул написала автобиографию, но издала лишь половину. Другую половину не издала, но её хранили в архивах. Эта половина напоминала фантастический роман. Карин рассказывала, как в усадьбе с ней вошли в контакт шестеро привидений и чудовищ, попросили снять проклятье, привязывающее их к Усадьбе, затем убедили пойти в библиотеку. А там на неё напал жуткий монстр, из-за чего она едва не сошла с ума и бежала из этого зловещего дома средь ночи, поклявшись никогда сюда больше не возвращаться. Пытаясь справиться с безумием и кошмарами, она начала усиленно писать книги, сначала – о том, что она пережила, потом – фантазии на тему любви, потому что тоже была влюблена. Первый её роман "В объятиях прекрасного принца" принёс ей оглушительный успех.