Катакомбы

Все стояли над странной надписью и думали, прикрывая фонари ладонями и полами шинелей. Вдруг Черноиваненко решительным движением ладони стер слово «Кот» и на его месте крупно написал пальцем: «Кто вы?»

— Верно, — сказал Стрельбицкий. — Согласен с вами. Пусть они ответят нам, кто они.

Да, пусть они ответят, кто они! Это было единственно правильное решение, и Черноиваненко принял его без колебания. Это было острое решение, может быть, даже слишком острое. Но мог ли он поступить иначе? Если это были «свои», то он протягивал им дружескую руку. Если это были «они», чужие, враги, — он ставил им ловушку, принимал вызов, решив дать им подземный бой, разгромить их и уничтожить.

Они вернулись в штаб-квартиру и заминировали все подступы к ней.

Черноиваненко решил ждать ответа в течение трех дней. Все было приведено в боевую готовность.

Через три дня, соблюдая величайшую осторожность, Стрельбицкий и Черноиваненко с гранатами в руках пробрались по заминированному ходу в пещеру и осветили фонариками пол. На том месте, где три дня назад они написали: «Кто вы?» — теперь была другая надпись: «Мы те же, что и вы».

Черноиваненко потушил фонарик и слегка тронул рукой Стрельбицкого.

— Что вы на это скажете? — спросил он.

Они лежали рядом на земле, каждую секунду готовые вскочить и бросить гранаты. Они всматривались во тьму, стараясь уловить напряженными глазами хоть какой-нибудь самый слабый, самый отдаленный намек на свет. Но вокруг была непроницаемая тьма, и было так тихо, что слышалось журчание подземной влаги, которая где-то очень далеко просачивалась сквозь грунт и сбегала по каменистым стенам.

— Ребус, — так же неслышно прошептал Стрельбицкий.

— Вот именно: загадочная картинка. «Мы те же, что и вы»! — проворчал Черноиваненко. — Скажи пожалуйста! А почем они знают, кто мы? Стало быть, если мы румыны, то и они румыны? А если мы «свои», то и они «свои»? Хитрят. Как вы думаете?.. Похоже на то, что это «Аргус»[1].

— Мне тоже так сдается, — ответил Стрельбицкий. — Хотят взять на провокацию.

— Какое примем решение? — живо спросил Черноиваненко.

Стрельбицкий долго молчал. Это было тягостное, томительное молчание человека, который отдавал себе ясный отчет в той ответственности, которую берет на себя.

— А вы какое предлагаете решение? — спросил он.

— Какое я предлагаю решение? — вдруг быстро сказал Черноиваненко. — А вот какое… Дайте-ка на одну минуточку свет.

Стрельбицкий включил электрический фонарик. При его свете очки Черноиваненко решительно блеснули. Он быстро стер слова «Мы те же, что и вы» и на этом месте размашисто написал рукояткой гранаты: «Можем встретиться».

Через три дня пришел ответ: «Где и когда?» На этот раз Черноиваненко принял решение не сразу. Он созвал бюро, которое выработало текст ответа и во всех подробностях обсудило тактику при возможной встрече с людьми, назвавшими себя «Кот».

Ответ, принятый единогласно, был следующий: «На этом месте 18 ноября в 12.00 по местному времени, без оружия, имея с каждой стороны не больше чем по одному фонарю».

Затем появился ответ: «Хорошо».

44. Встреча

До 18-го оставалось пять дней. Только человек, плохо знавший характер Черноиваненко, мог всерьез подумать, что он выполнит условия встречи, которые собственным пальцем написал на пыльном полу пещеры. Он не выполнил ни одного своего условия. Во-первых, он пришел со своим отрядом на место встречи не 18-го, а 17-го. Во-вторых, все были вооружены до зубов. И кроме того, у каждого имелся фонарь, который можно было зажечь в любой момент.

Пещера была низкая, но довольно просторная, усеянная глыбами ракушечника, некогда обвалившимися со свода и загородившими некоторые ходы, — место очень удобное для хорошей засады и для боя на близком расстоянии. Всех бойцов своего отряда Серафим Туляков расположил за ракушечниковыми глыбами. Женщины и дети под наблюдением Синичкина-Железного оставались в штаб-квартире и в случае разгрома отряда должны были взорвать документы и уйти подземными ходами в заранее намеченное отдаленное место в районе Холодной Балки.

Впрочем, о разгроме Черноиваненко не думал. Он был абсолютно убежден в победе. Его позиция казалась ему неприступной даже в том случае, если бы его атаковал батальон.

При малейшем подозрительном движении с «их» стороны он взорвет все мины на подступах к пещере, завалит «их» глыбами ракушечника и устроит «им» такую баню, что клочья полетят! Добро пожаловать!

Если это друзья, он встретит их как радушный хозяин. Если же это «Аргус» — пусть не взыщут!

Черноиваненко был неуязвим. Глаза его азартно, лукаво блестели. Движения сделались резкими, быстрыми. Он, как кошка, перебегал от скалы к скале, давая последние указания и в последний раз оценивая обстановку.

Осмотрев свое хозяйство, Черноиваненко прилег за скалой рядом с Серафимом Туляковым и потушил фонарь.

Вдруг где-то очень далеко, в подземной тьме, мелькнул свет, даже не самый свет, а как бы бледное отражение какого-то движущегося света.