Катализ

Из книги «Катехизис сеймерного мира»

Вопрос. Стало ли человечество счастливее в сеймерном мире?

Брусилов. Безусловно, стало.

Петрикссон. В результате всякого социального катаклизма какая-то часть человечества становится счастливее, а какая-то – несчастнее. Вопрос в том, каково соотношение этих частей. Сеймерная революция сделала счастливее очень небольшую часть людей Земли. Это брусилиане и прочие оранжисты, кучка героев космоса да безумствующие ученые, которым всегда чем страшнее, тем интереснее. Остальные же – подавляющее большинство человечества – стали во сто крат несчастнее.

Хао Цзы-вэн. Счастливее или несчастнее бывают отдельные люди, а человечество в целом никогда не станет счастливее, чем оно было и есть.

Пинелли. Наверное, да, так как, с моей точки зрения, счастье человечества в познании мира и самих себя.

Угрюмов. Человечество стало другим. А стало ли оно счастливее, не знаю. Этот вопрос – вне науки.

Кротов. Издеваетесь, мистер Конрад?

Уайтстоун. Да. Благодаря Апельсину.

Сингх. Не просто счастливее! Человечество теперь купается в море счастья!

Комментарий.

Разноречивость ответов лишний раз подтверждает древнюю истину: никто не знает, что такое счастье. Я тоже не знаю этого и не берусь ответить на собственный вопрос. Но вместе с тем я убежден, что живу и работаю во имя счастья человечества.

5

А Брусилова у Крошки Ли не оказалось. Женька связался с ней по б-телексу, как только ушла Шейла, и Ли появилась на экране информотеки во всем великолепии. В своем служебном комбинезоне она полулежала в голубом кресле с длинной золотистой сигаретой в углу рта.

— Виктор ждет вас в «Изумрудной звезде». Это здесь, близко. От входа в «Полюс» сразу увидите.

— Ты рассказала ему? — вырвалось у Женьки.

— Да. Разумеется.

— А он?

— По-моему, даже не удивился. Вздрогнул только и тут же сказал, что никогда не верил в вашу гибель. Наврал, конечно. Все же знают, что он вас сразу похоронил. Да, а потом хотел заплакать. Но не сумел. Эти бессмертные, они разучились плакать. Мы с ним долго еще говорили. Он ведь не за вами сюда приехал. Вы знаете, да? Так что вы ему только карты путаете… Ой! А где Станский?

— Станский ушел с Шейлой, — сказал Женька. — Не хотел видеть Бруснику.

— Вот это да! — Крошка Ли поднялась, вышла из кадра и вернулась в кресло со стаканом зеленой жидкости. — Ну а вы как, ребята? Держитесь пока? Или зеленые совсем доконали?

— Шутки шутками, Ли, но что же теперь будет? — спросил Черный.

— А может быть, ничего не будет.

— Как это? — не понял он.

А Женька заметил:

— Еще одно оригинальное мнение.

— Не так уж оно и оригинально, — начала объяснять Ли, — у меня вчера…

— Погодите, Ли, — перебил Черный, — Вы-то кого представляете?

— Профсоюз гетер города Норда.

— Я серьезно спрашиваю.

— А я серьезно и отвечаю.

— Но это же не политическая партия. В политике-то Вы с кем? С Петрикссонами?

— Вовсе нет. Мы сами по себе. И потом, что значит, с Петрикссонами? Двое из них умерли естественной смертью. Четверо других – глубокие старики и политикой уже не занимаются. Кристина Петрикссон работает на Венере. Грета погибла в прошлом году в семнадцатой межзвездной. Мартин – предатель, переметнулся к черным. Альвар живет в Австралии, в партии состоит чисто номинально. Остается кто? Сванте? Его Кротов убрал – слишком бурную развил деятельность – причем, убрал чисто: воздушная катастрофа, несчастный случай. Шейла – единственная. Есть, конечно, еще третье поколение, но среди них, заметных фигур я не знаю. Род измельчал. А вы не знали этого?

— Откуда? — грустно сказал Черный. — Что можно узнать за один день, наивная Вы девочка!