– Что вокруг борделя собираются по преимуществу отвратительные типы. Понимаешь, я никогда не был против самой идеи проституции, как профессии, тем более в ее красивом древнегреческом варианте. Гетера, – произнес он с чувством, – звучит-то гордо как! Но так уж получалось всегда, да и сейчас, как видно, получается – ничего тут сибр не изменил – в борделях скапливалась вся грязь, вся нечисть, все подонки преступного мира. Почему это, Ли, почему?
– Зайчик, а ты становишься пессимистом. Ты видишь во всем плохое.
– Это ваш искусственный город делает меня таким, – мрачно пояснил Женька.
И понял вдруг, чего он хочет.
– Я хочу дождя, и леса с шумящими деревьями, и мокрой травы, и солнца, и пения птиц! Ли, я хочу на волю из-под этого колпака! Как вы живете здесь, Ли?!
– Успокойся, Зайчик, здесь все это есть. Ты просто плохо знаешь Норд.
– Где здесь? Под колпаком? – удивился Женька.
– Ну, да.
– А я настоящего хочу. Настоящего. Понимаешь?
– Понимаю. Мы же здесь небезвылазно торчим. И тебе за дождем придется поехать на юг. А вот солнце… Ты знаешь, какое сегодня число? Полярная ночь сегодня кончается.
Конрад подошел к столу и положил перед Кротовым оранжевую горошину.
– Что это? – спросил председатель.
– В некотором роде оранжит, – пояснил Конрад и добавил, – а теперь смотрите.
Горошина начала быстро расти и превратилась в сибр, который несколько раз на глазах у ошарашенной публики переменил свой внешний вид. Шейла вскочила и, охнув от боли, упала обратно в кресло. Альтер смотрел на Брусилова и улыбался одними глазами, боясь раньше времени выдать свою радость. Станский ничего не понимал, а Кротов, ставший белым, как молоко, произнес:
– Ты что, Сид, на старости лет решил стать фокусником?
– Это не фокус, – сказал Конрад. – Это искусственный оранжит. Только сегодня сделал. Тебе привез показать. Так что ты на это скажешь, товарищ Кротов? Стоит ли теперь с сеймерами бороться?
А Кротов ничего не сказал. Кротов был мертв.
Альтер заметил это первым. Он вскочил, обнял Виктора, потом Конрада, потом охнувшую от боли Шейлу и, наконец, даже Эдика.
– Блестяще, ребята! – приговаривал он. – Просто потрясающе! Я вам как политик говорю, это выше всяких похвал!
Тут до Станского дошло, и он спросил:
– Так это что, был блеф, сэр Сидней?
– Да какой, к чертовой матери, блеф! – разозлился Конрад. – Я всю жизнь работаю над созданием искусственного оранжита, наконец, совершаю вторую всемирную революцию, и в благодарность за это один, не успев слова сказать, отдает Богу душу, а второй кричит: «Молодец, старик, это был гениальный блеф!»
– Да ты что?! – Альтер отказывался верить.
И Виктор сказал ему:
– Дурачина. Разве ж я умею из горошины сибр выращивать? Покойник-то наш умнее тебя оказался.
– Всем руки вверх! – послышалось от двери и сидящие за столом обернулись.
Шестеро грин-блэков стояло вдоль стены с оружием в поднятых руках.
В центральном московском гибернатории вернули к жизни гражданку Земли Беленькую Екатерину Сергеевну 1957 года рождения, дата вакцинации – 8 февраля 2 года ВК, дата криоконсервирования – 4 июля 11 года ВК. И вместо обычного вопроса: «Какой нынче год?» или «С бессмертием все по-старому?», она спросила:
– Он жив?
– Ребята, спокойно, – заговорил альтер. – Вы же видели, никто не убивал старика Игнатия. Элементарная сибротодия от нервного потрясения. Да и вам никто не угрожает.
Но кротовцы по-прежнему целились в пятерых за столом.
Обстановку разрядил Мартин Патрикссон, один из приближенных к председателю партийных чиновников. Он вошел, скомандовал грин-блэкам «вольно», словно те стояли «смирно» – грин-блэки в нерешительности стали опускать оружие – и обратился к председателю: – Дорогой товарищ Игнатий, разреши доложить… Э, да тут уже без меня все кончилось!
И он стянул с лица маску Мартина, сказал «Ф-фу-у», и на его настоящем лице расцвела улыбка.
– Знакомьтесь, – представил Альтер, – мой агент Вольдемар. Попросту Вова.
– А вы знаете, друзья, где мы все с вами находимся? – вопросил Вова. – На борту межзвездного корабля.
– Уже летим?! – буквально подпрыгнул Станский.
– Да нет, теперь уж, слава Богу, никуда не летим. Они должны были получить сигнал от Кротова лично. Но рисковали вы, ребята, здорово. И вы! – повернулся он к ошалело-настороженным грин-блэкам. – Хозяин ваш сукою оказался, прости Господи. Ради того, чтобы Брусилова в другую галактику запузырить, он бы и вас с субсветовой скоростью на верную гибель отправил. Честно говоря, и не знаю, на чем бы мы вас догонять стали. Мощная эта игрушка у Кротова. Сержант! – крикнул он старшему из охраны, как бы забыв, что он уже не Мартин Патрикссон. – Вы и ваши люди можете быть свободны!
И окончательно растерявшиеся грин-блэки ретировались.