Катализ

Служба связи города Норда обнаружила исчезновение экрана над Северным полюсом. В наушниках радистов зазвучали внезапно сигналы станций Европы, Америки, Африки и, наконец, послышалось: «Говорит Сан-Апельсин…» Показания всех приборов сверили дважды: это была не мистификация.

7.30 по Гринвичу

– А скажи нам, Вова, – поинтересовался Брусилов, – эти кротовские парни, которые ждут сигнала по всей планете, они что, действительно готовы стрелять налево-направо?

– Боюсь, что да.

– Твои рекомендации, Альтер.

– Надо выступить по Интервидению: «Всем, всем, всем…» Ну, и так далее. Это единственный выход. Сколько в нашем распоряжении, Вова?

– Времени? Вагон. До полудня по Гринвичу можем чесать в затылке. Но вообще я бы советовал уже сейчас выступать кому-нибудь от имени зеленых.

– Зачем кому-нибудь? – удивился Конрад. – Вот Шейла.

– Шейла – хорошо, – согласился Альтер, – но нужен еще кто-нибудь из черных.

– Найдем, – сказала Шейла. – Доведите меня до ближайшей машины и поехали за пределы экрана.

7.40 по Гринвичу

Группа лиц неизвестной политической принадлежности взорвала ворота главного входа в центр Норда, и студеный ветер, врывавшийся под колпак, трепал наскоро повешенный над обломками транспарант с надписью красным по белому: «Долой пропускную систему!»

7.45 по Гринвичу

– У меня очень много вопросов, Сид, – предупредил Брусилов, когда они остались вдвоем в огромном и унылом, как разграбленный храм, кабинете Кротова с мертвым председателем во главе стола.

– Понимаю, – сказал Конрад. – Тебя, например, интересует, отличаются ли мои способности от твоих?

– Да, и это тоже… Слушай, а может, выпьем? Пока никто не видит. Такой повод! А?

– Что может быть глупее, если мы оба непьющие? – рассудил Конрад. – Но, знаешь, я согласен. Поищи там у председателя.

– Сейчас… О! Что это? «Столичная». Годится.

Виктор поставил на стол пузырек с яркой этикеткой и два стакана.

И тут послышалась стрельба.

– Ну, нет покоя в этом городе! – вздохнул Брусилов и пошел к двери посмотреть, что там происходит.

– Фанатиков много развелось, ворчал Конрад, идя за ним следом, – а их так просто не утихомиришь… Вот вам, пожалуйста!

Дверь распахнулась и влетел фанатик. Действительно фанатик – предводитель кротовских штурмовиков Микола Дрон.

– Сволочь заокеанская! – крикнул он Конраду и выпустил из короткого автомата, держа его у бедра, целую обойму в первого сибролога планеты.

Брусилов даже не успел кинуться под пули. А с Конрадом произошло нечто странное. Заряды, по-видимому, разрывные не только не разорвались, но, похоже, вовсе не причинили Сиду вреда. Один за другим они погрузились в тело с чмокающим звуком, после чего Конрад засмеялся и выплюнул на пол дюжину обезвреженных кусочков металла.

– Вот это да! – восхищенно сказал Брусилов.

А Дрон заплакал. С ним сделалась истерика.

– Не плачь, Микола, – сказал ему Сид. – поезжай-ка лучше за пределы экрана, да расскажи всему миру по Интервидению, что тут с тобой приключилось.

– Дураки, – сказал Микола, успокаиваясь, – нет уже никакого экрана. Пропал. Прямо отсюда можно на всю планету вещать.

– Доброе известие, – похвалил Брусилов. – Иди к нам. Налить тебе водки?

8.00 по Гринвичу

Через пролом в стене вошли в Полярный центр Норда прибывшие из Антарктиды Педро Уайтстоун с Аленой и Джиованни Пинелли с Ленкой.

– Развал империи! – съехидничал Педро, удовлетворенно оглядывая разрушения.

– Как знать, – усомнился Пинелли, – хотелось бы для начала пообщаться с ребятами из Научного центра зеленых.

8.15 по Гринвичу

– Так значит, всеобщее бессмертие? – сказал Брусилов, как только они сумели выпроводить уже слегка захмелевшего Миколу.

– Это еще с какой стати? – улыбнулся Конрад.

– Не понял. А как же ты?

– А я так же, как ты. То есть, неизвестно как.

– Ах, вот оно что…

– Именно, именно. Хочешь мою гипотезу? Точнее, она не моя, а Вэна, просто я ее к сегодняшнему случаю прилагаю. Они ставят над нами эксперимент. И никогда мы не поймем до конца ни их цели, ни их методы. Но стараться надо. Я очень старался. И вот меня наградили. Или наказали. Не знаю. Скорее всего ни то и ни другое. Не понять нам их.

– И почему экран пропал, тоже не поймем?

– Сам факт его исчезновения, думаю, будет для Пинелли серьезной подсказкой, но вот беда: мы же так и не знаем, почему этот экран возник. Есть только гипотезы, а окончательного ответа нет.

– А разве в науке вообще бывают окончательные ответы?

– Бывают, – сказал Конрад.

Брусилов помолчал. Потом спросил:

– Слушай, Сид, а они – это кто?

– Хороший вопрос, – грустно покивал Конрад. – Не люди. Я почти уверен, что не люди. И поэтому людям – в большинстве – на них наплевать. Люди должны решать свои проблемы, – он сделал паузу и выпил. – Вот появилась, например, проблема – твой любимый ЧКС, который ты так долго ото всех прятал. Теперь же каждый будет волшебником. Нет, не для твоих сибров – твои останутся тебе – для своих. А представляешь, каких еще штук напридумывают миллиарды землян. Куда там твой человекокопирующий! Вот они, брат, проблемы где.