Каталог гор и морей

Особое значение для понимания памятника имеют проходящие в нем мифологические сюжеты и образы. Мифологическая традиция зафиксирована в «Каталоге» в виде лапидарных фрагментов мифов, в которых иногда содержится костяк какого-то сюжета, а иногда упоминается только отдельный мотив мифа или имеется намек на его тему, в целом ряде случаев дается просто перечень имен героев или их деяний. Такое закрепление мифологии связано с характером самого памятника — такого же каталога (списка) мифов, как и каталог гор. Однако подобный свод мифологии для древнекитайской литературы — редкость. И ученые правы, считая «Каталог» сокровищницей мифологии, с которой могут сравниться только «Вопросы Небу». Но лапидарность и отрывочность мифологического материала затрудняет его прочтение, которое, собственно, состоит в раскрытии намеков на сюжеты и темы мифов, на содержание образов их героев. Последнее удается далеко не всегда и, очевидно, будет полностью возможным только после введения в науку новых данных, касающихся племенных и местных традиций, оставшихся за пределами канонической литературы, но закрепленных в «Каталоге гор и морей». При современном состоянии изученности как памятника, так и мифологии в целом не представляется возможным сколько-нибудь определенно наметить ареал распространения мифов, зафиксированных «Каталогом». Ориентируясь на географические рамки его «книг», можно предположить, что этот ареал очерчивается территорией центральных и юго-западных районов Древнего Китая.

Значение «Каталога гор и морей» как важного источника по истории культуры Китая признано сравнительно недавно. Долгое время синологам (а в их роли первоначально выступали миссионеры) казалось, что вся китайская культура и литература сводится к конфуцианским канонам. Но это мнение зиждилось на впечатлениях европейцев, открывших Китай «с парадной двери», у которой их встретили «ученые» мужи, получившие конфуцианское образование, состоявшее в зазубривании всех канонических книг «Священного писания» с высочайше утвержденными ортодоксальными толкованиями.

Односторонняя информация и породила легенду о китайцах, абсолютно лишенных любознательности, тяги к наукам и искусствам и преисполненных лишь добродетельного рвения читать и перечитывать речения своих древних мудрецов — Конфуция и его учеников. Отсюда же пошло и представление о том, что другая литература, в том числе такая, как «Каталог гор и морей», непопулярна в Китае. Но стоит выйти за рамки канона и литературы, образовавшейся вокруг него, как станет ясно, насколько это представление ложно. Уже упоминалось об обращении к «Каталогу» Сыма Цяня и Ван Чуна. В VI в. н. э. к «Каталогу гор и морей» обратился автор знаменитого географического трактата раннего средневековья — «Комментария к "Книге рек"» Ли Даоюань. Заметим, кстати, что наряду с «Каталогом» он цитирует обширную географическую, историко-этнографическую (в том числе местные хроники и описания), художественную литературу, не входившую в узкий круг конфуцианской канонической литературы и почти не переведенную на европейские языки. В XII в. комментатор древнейшей поэтической антологии — «Чуские строфы» («Чу цы») Хун Синцзу широко привлекал данные мифологии «Каталога гор и морей». Значит, и в сунское время памятник не предавался забвению. Мифологические мотивы, зафиксированные в «Каталоге», были использованы в известном сатирическом романе рубежа XVIII-XIX вв. «Цветы в зеркале» Ли Жучжэня[63]. Наконец, в воспоминаниях Лу Синя «Каталог гор и морей» фигурирует как любимая книга детства писателя. Иллюстрированная рисунками, изображавшими диковины, описанные в ней, книга была подарена ребенку его неграмотной няней. Отсюда можно заключить, что она была широко известна[64]. Как уже говорилось, Лу Синь еще до «открытия» «Каталога» зарубежными синологами и китайскими эрудитами указывал на него как на важнейший источник по мифологии Китая[65].

Таким образом, даже беглый перечень, далеко не исчерпывающий фактов обращения к памятнику в истории китайской науки и литературы, показывает его известность. Если при этом учесть, что его популярность не поддерживалась официально конфуцианской идеологией и школьным образованием, то станет понятным, насколько она была прочной. Перевод и изучение «Каталога» как одного из памятников, выходящих за рамки официальной литературы, значительно расширяет наши представления о культуре Древнего Китая.

Несколько замечаний о переводе и комментировании. При передаче географических названий в них не включаются слова, обозначающие сами географические объекты — «гора», «река», «озеро» и т. д., поскольку в русском тексте перевода эти слова употребляются в своем значимом смысле[66]. Так, если в китайском тексте пишется Лохэ, буквально: Ло река, то в переводе это дается как «река Ло».