Каталог катастрофы

Я даже почти задумываюсь, не спросить ли у него, что он имел в виду, но он уже забирается в кабину вертолета, а за ним и Энди. Я подаю руку Джозефине; у нас над головой раскручиваются лопасти винта, а дуэт двигателей уже ревет в полный голос. Я надеваю наушники и успеваю услышать приказ Энглтона:

– Обратно в Лондон, и не щадите коней.

Прачечная славится своей гротескной скаредностью: перерасход бюджетных средств карается на одном уровне с военными преступлениями, и пропажа скрепок может обрушить тебе на голову гнев мертвых богов. Но когда Энглтон сказал «не щадите коней», мы понеслись по воздуху со скоростью сорок миль в час, сжигая тонны авиационного горючего, а диспетчерская служба взялась расчищать нам дорогу – и все потому, что он не хочет опоздать на совещание. На посадочной площадке нас уже ждет полицейская машина, и мы с невероятной скоростью рассекаем лондонские пробки, иногда даже рискуя перейти на третью передачу.

– У Маклюэна есть ВЗГЛЯД СКОРПИОНА, – говорю я Энглтону через плечо Энди. – А все камеры в штаб-квартире подключены к сети. Если он их активирует прежде, чем мы вернемся, будет локаут – или чего похуже. Все зависит от того, что задумали Бриджет и Хэрриет.

– Увидим, – едва заметно кивает Энглтон, сохраняя каменное лицо. – Счастливый талисман еще при тебе?

– Мне пришлось его использовать. – Я пожал бы плечами, но в машине тесно. – Как вы думаете, что задумала Бриджет?

– Не могу об этом говорить. – Я бы воспринял его ответ как подзатыльник, но он указывает подбородком на водителя. – Когда приедем, Боб, ты должен войти через склад и разбудить сторожа. Мобильный телефон при себе?

– Да, конечно, – отвечаю я и от всей души надеюсь, что аккумулятор не разрядился.

– Хорошо. Эндрю, мы с тобой войдем через главный вход. Боб, поставь телефон на виброзвонок. Когда получишь сообщение от меня, значит, пора приказать уборщику отключить электричество. И запасной генератор тоже.

– Ого, – говорю я, облизывая внезапно высохшие губы и думая об удерживающих электропентаклях в подвале и всех компьютерах, подключенных к внутренней электросети на других этажах. – Если я это сделаю, будет жуткий кавардак.

– На это я и рассчитываю, – говорит этот ублюдок и улыбается, и, несмотря на все ужасы, которые я видел сегодня, я всей душой надеюсь больше никогда в жизни не видеть этой улыбки.

– Эй, а я?

Энглтон с легким раздражением смотрит на переднее сиденье. Джозефина хмурится ему в ответ: она явно бесится, но пока сдерживает гнев.

– Я ваш связной офицер по Северному Бэкингемширу, – заявляет она. – И я хочу знать, с кем я связываюсь, особенно если учесть тот факт, что вы на моем участке оставили трупы, которые мне еще хоронить, а этот козел… – Это она меня так назвала, я поражен в самое сердце! Какое бесчестье! – …обещал, что у вас будут ответы.

Энглтон берет себя в руки.

– Ответов нет, мадам, только новые вопросы, – говорит он и на секунду выглядит почти как благочестивый викарий, привычными словами успокаивающий понесших тяжелую утрату родных покойного. – И, если вам нужны ответы, вам придется искать их в картотеке этого козла.

Вот ублюдок! А потом – сардоническая усмешка, сухая, как пески пустыни в июне:

– Вы хотите помочь предотвратить, хм, повторение того, что вы увидели час назад? Если да, вы можете сопроводить этого козла внутрь и попытаться уберечь его от бессмысленной смерти. – Он протягивает руку и бросает обрывок бумаги ей через плечо. – Это вам понадобится.

Временное удостоверение, вот так-так. Джозефина нелестно высказывается о предках Энглтона, домашних парнокопытных и длине резинового шланга. Я делаю вид, будто не услышал, потому что мы в трех минутах от штаб-квартиры, плетемся за неторопливыми, но стадными красными даблдекерами, а я пытаюсь вспомнить дорогу до комнаты уборщика в главном подвале Прачечной и обо что можно споткнуться в темноте по пути.

– Извини за вопрос, но сколько трупов ты обычно видишь по работе? – спрашиваю я.

– Слишком много с тех пор, как ты возник на горизонте.

Мы сворачиваем в переулок между двумя кирпичными стенами, под которыми ютятся мусорные баки на колесиках и стоит крепкий запах мочи.

– Но раз уж ты спросил, то я – детектив-инспектор. И мерзости по работе приходится видеть достаточно.

Что-то в выражении ее лица подсказывает мне, что я иду по тонкому льду, но я не отстаю:

– Это Прачечная. Наша работа состоит в том, чтобы разбираться в семи оттенках мерзости, чтобы людям вроде тебя не приходилось с ними сталкиваться. – Я делаю глубокий вдох. – И, прежде чем мы войдем, я должен тебя предупредить, что ты, наверное, подумаешь, что на нас работают Фред и Розмари Уэст, а Гарольд Шипмен служит начальником медицинской службы.

На этом этапе Джозефина слегка бледнеет (все-таки Домашние Дьяволы и Доктор Смерть – самые страшные серийные убийцы в истории Британии), но не отводит взгляд.

– И это вы хорошие парни?

– Иногда я в этом сомневаюсь, – вздыхаю я.

– Добро пожаловать в клуб.