Каталог катастрофы

В конце концов мы оказываемся в нердском раю под названием «Вагамама» в квартале от Оксфорд-стрит: найдете легко по очереди из жертв хайпа длиной в половину этого квартала. Некоторые из них ждут уже столько, что на них паутина окаменела. Мне тут нравятся огромная кухня из нержавеющей стали и австралийцы-официанты на роликовых коньках, которые пересылают друг другу с КПК по инфракрасному каналу заказы и большеглазые смайлики, проносясь мимо столиков, где молодые и перспективные в тоненьких прямоугольных очках, застыв над тарелками с гёдза и раменом, обсуждают влияние Деррида на алкопоп-рынок посредством следующего крупного IPO или какую-то другую модную тему. Мо сидит напротив меня за длинным столом из выцветшей сосны, таким гладким, будто его каждый вечер полируют микротомом. Наши соседи хихикают, обсуждая какую-то громкую телевизионную сделку, а она смотрит на меня аналитическим взглядом, который, кажется, одолжила у владельца лабораторного скальпеля.

– Тут всё очень вкусно, – оправдываюсь я.

– Дело в атмосфере, – говорит она, глядя мне через плечо. – Это практически Калифорния. Не думала, что болезнь уже поразила и Лондон.

– Мы белая кость из Беркли: приготовьтесь, сейчас мы вас переработаем в новой, привлекательной цветовой палитре ради вашего удобства и безопасности!

– Вроде того.

Мимо нас проносится фиц и на лету выдает нам две банки «Кирина», которые, похоже, держали до этого в жидком азоте. Мо берет свою и морщится, когда холод кусает ее за пальцы.

– А откуда название «Прачечная»?

– Ну… – говорю я и на миг задумываюсь. – Вроде бы во время Второй мировой штаб-квартира размещалась в реквизированной китайской прачечной в Сохо. А дом Дэнси ей достался, когда для Мусорника выстроили небоскреб. – Я осторожно беру банку импровизированной ухваткой из рукава рубашки и наполняю стакан. – Клод Дэнси был начальником УСО. Раньше работал в СРС, но не поладил с высоким начальством – политика, УСО послужило стрелковой рукой британской разведки во время войны. Черчилль приказал УСО сделать так, чтоб у немцев за линией фронта земля горела под ногами. Этим управление и занималось. До декабря 1945-го, когда поспела месть СРС.

– То есть бюрократическая война уходит корнями в такое давнее прошлое?

– По-моему, да, – киваю я и отпиваю глоток пива. – Но, когда выпотрошили все остальные отделы УСО, Прачечная почти не пострадала. Примерно как ЦПС уцелел, когда свернули работу Блетчли-парка. Только Прачечную засекретили еще сильнее.

Черт. Вот об этом нам не стоит говорить в людном месте; я вытаскиваю свой КПК и листаю список приложений, пока не нахожу нужное.

– Что это? – интересуется Мо, когда фоновый гам ресторана вдруг стихает в волне белого шума.

– Стандартный служебный КПК. Выглядит как обыкновенный «Palm Pilot», правда? Но секрет в ПО и очень особенной дочерней плате, которую встраивают в корпус.

– Я про шум. Это ведь не у меня уши заложило?

– Нет, это магия.

– Магия! – хмурится она. – Ты не шутишь, да? Что за чертовщина тут творится?

У меня отвисает челюсть.

– Тебе никто ничего не сказал?

– «Магия»! – возмущенно повторяет она.

– Ладно, в общем, это прикладная математика. Ты вроде говорила, что ты не платоник? Зря. Вот эти штуки… – Я стучу пальцем по КПК. – …самые мощные математические инструменты, какие нам только удалось создать. Все делалось ситуативно и по случаю аж до 1953-го, когда Тьюринг доказал свою последнюю теорему. С тех пор мы подводим под магию системное основание. По большей части всё сводится к применению теории Калуцы-Клейна во вселенной Линде, ограниченной законом сохранения информации. По крайней мере, так объяснили мне, когда я спросил. Когда мы производим расчеты, образуется своего рода канал в базовой структуре космоса. Это побочный эффект. Но там, в мультиверсуме, есть существа, которые прислушиваются. Иногда мы можем заставить их войти в открытые врата. Через малые врата мы можем переносить сознания, а через большие – физические объекты. Даже самые большие врата, настолько большие, чтобы пропустить кого-то громадного и неуютного – потому что некоторые из прислушивающихся Очень Большие. Гигантские. Иногда можно добиться локального обращения или модификации энтропии. Именно это я сейчас делаю при помощи звукоизолирующего поля: путаю воздух вокруг нас, а там молекулы и так уже достаточно случайно распределились. Вот примерно этим и занимается Прачечная.

– Ага. – Мо прикусывает нижнюю губу и оценивающе разглядывает меня. – Так вот почему вы мной заинтересовались. А есть какие-то ссылки на эту работу Тьюринга? Я бы почитала.

– Она засекречена, но…

– Утджйфшджуртха рссрадтх эйгверг?

Я оборачиваюсь и смотрю на замершую рядом официантку.

– Извините, – я нажимаю на экране кнопку паузы, – что вы сказали?

– Я спросила, вы уже готовы сделать заказ?

Я перевожу взгляд на Мо, она кивает, и мы заказываем. Официантка укатывается, и я снова нажимаю кнопку паузы.