Каталонская компания

В день проходим километров двадцать пять-тридцать. Рано утром запрягаем волов и лошадей и трогаемся в путь. В полдень делаем привал на пару часов. Обедаем, спим. Затем еще часа три-четыре пути, добираемся до города или большой деревни с укрепленным постоялым двором и становимся на ночлег. Наш путь разбит на перегоны от одного безопасного места ночевки до другого. Пришли раньше — дольше отдохнули, задержались в пути — будем идти в темноте, пока не доберемся до цели. Впрочем, задержек ни разу не было. В поле или лесу никогда не ночевали. Учтены и переправы через реки, которые порой занимали весь день. В таком случае ночевали сперва на одном берегу реки, потом на другом. Маршрут этот был, наверное, наработан веками. По крайней мере, каменные стены многих постоялых дворов были возведены из тонкой римской плинфы, то есть около тысячи лет назад. В опасных местах я останавливаю обоз и посылаю на разведку двоих, а то и четверых всадников. Пока они не убедятся, что нет засады, стоим и ждем. Всадники остаются в опасном месте до прохода всего обоза. Если не досмотрели, заплатят за ошибку первыми. Купец Фока ни разу не заикался о том, чтобы следовать без задержек или использовать весь световой день. Безопасность — прежде всего.

Мне уже начало казаться, что зря напрягаюсь, что никто не нападет на такой сильный обоз, что не стоит самому париться в бригандине и утомлять людей лишними требованиями. Мы приближались к границе с Ромейской империей. Была вторая половина дня. Скоро остановимся на ночлег на постоялом дворе в деревне, а следующая стоянка будет возле Адрианополя. Там переправимся через реку Тунджа и отдохнем день или два, в зависимости от того, как быстро купец Фока переделает какие-то свои дела. А пока ехали вдоль левого берега реки. В этом месте я точно был, причем не один раз. Деревни мог перепутать, а реку сразу узнал. Она не изменилась. В этих местах мы разбили отряд латинян, здесь проезжал в Созополь после сражения у Клокотницы. Слева к дороге примыкали заросли кустов, в которых водилось много фазанов. Я выехал вперед, чтобы подстрелить несколько штук на ужин. Самки, наверное, насиживали яйца, поэтому попадались только самцы. Когда я приближался, фазан взлетал, издавая красивыми, яркими крыльями звуки «фур-фур-фур». Летел не очень быстро, поэтому я легко сбивал его. Тегаку приходилось лезть в кусты и искать убитую птицу. Найти было не так-то просто, не смотря на яркую окраску фазанов. Затем в кусты полезли и оба конных охранника, скакавшие впереди обоза. Они ведь тоже будут кушать фазанов. Я так увлекся, что не сразу вспомнил, что впереди опасный участок. Много лет назад, проезжая там, подумал, что подходит для засады. Там к дороге выходит подлесок, в котором легко спрятаться отряду человек в сто, и рядом есть ложбина, где можно оставить лошадей. Так уж устроен теперь мой мозг, что любую местность оценивает сперва с военной точки зрения и только потом со всех остальных, включая эстетическую.

Я вернулся к передней арбе, приказал остановиться и передал по цепочке, чтобы вторая пара всадников скакала ко мне. Первая все еще лазала по кустам. С потерей фазана я мог бы смириться, но без стрелы дальше не поеду. Те стрелы, что лежат у меня в главном колчане, знаю каждую «в лицо». Они все разные. Каждая летит по-своему. Научившись у монголов, я постоянно проверяю их, подтачиваю напильничком наконечники. Конные охранники и пешие лучники и арбалетчики считают это чудачеством. Я приказываю подъехавшим, конным охранникам скакать на разведку, а сам смотрю, как мой оруженосец и два других охранника ползают в кустах, оставив своих лошадей на обочине.

Первым подъезжает Тегак, протягивает убитую птицу. Я забираю стрелу и приказываю отдать птицу возничему, чтобы ему было не скучно. Общипывать необваренную кипятком птицу — занятие еще то. Зато получит в награду красивые перья из хвоста. Такие часто втыкают в шапки или шлемы для украшения. Впрочем, никто из возничих и большинство охранников головные уборы не носит. Только у конных половецкие войлочные шапки да у Тегака соломенная, чтобы не спалил обритую наголо голову. Появляется из кустов с убитым фазаном один охранник, садится на коня и едет к обозу. В то время, когда он отдает мне стрелу, а из кустов появляется второй, я замечаю, что посланные в разведку скачут к нам и машут руками.

— К бою! — кричу я и приказываю возничему первой арбы, который уже успел покрыться пестрыми фазаньими перьями, начав общипывать птицу: — Поворачивай волов!

Возница хлещет волов по крупам, подгоняя, заставляет их повернуться к реке, а потом сдать назад, чтобы арба перекрыла дорогу. Охранники и возницы с других арб бегут к нам с оружием. Помощника Димитра среди них не видно. Он готов хозяина лизать, но не защищать.

— Засада! — докладывают прискакавшие охранники, объехав переднюю арбу.

— Много их? — задаю я вопрос.

Охранники переглядываются. Сколько точно разбойников — они понятия не имеют, но признаваться в этом не хотят.

— Не очень, — отвечает тот, которого зовут Аклан и который выглядит посмелее.