Катарина

— Тю, господь с тобой! — усмехнулась Ольга, махнув рукой. — В Одессе еще в начале войны началась агитация работ в Германии. Говорили, мол, платить исправно будут и поболе, чем в колхозе… и жизнь рóскошна будет. Вот мы и уехали. А що нам там ловить-то было? Все заводы и фабрики разбомбили, работы нет. А вас-то що, насильно угнали?

— Вообще-то, да, — ответила я, когда мы прибыли в небольшую спальню на втором этаже, в ней находились четыре простенькие односпальные кровати и несколько прикроватных тумбочек.

— Та ти що! — показательно удивилась Ольга, и тут же отвлеклась от беседы, махнув рукой в сторону спальни. — Тута мы с Танькой спим, теперь все вместе будем ночувати. Кидайте чемоданы и раздевайтесь, пойдем дальше.

Я первой проследовала к свободной прикроватной тумбочке из темного дерева, сняла пальто и задвинула чемоданчик под кровать. Ася последовала моему примеру, с восхищением оглядев уютное убранство комнаты.

— Вот это да! — удивленно протянула она. — Какие шторки с бантами красивые, а окна какие прочные! Такой приятный коврик под ногами… о-о-о… а плед на кровати какой мягкий! А матрас какой!.. У нас в Свибло такого дома даже у самого председателя не было!

— Не переживай, подруга, мы тоже в первый день зашли сюди и рты пооткрывали. Ничего, к хорошему быстро привыкаешь, — усмехнулась Оля, стоя возле дверей. Переплетая руки на груди, она оценивающе разглядывала наши вещи. — Больно красивое пальто у тебя, Катруся. Жених подарил небось?

— Нет у меня никакого жениха, — невзначай ответила я, продолжив аккуратно складывать оставшуюся одежду в тумбочку.

— А що так категорично? Здесь-то нареченого быстро найдешь, — Ольга расплылась в самодовольной улыбке. — Взять даже нашего офицерика… — девушка томно вздохнула и плюхнулась на кровать, опираясь ладонями об матрас. — Алекс… ну Сашка по-нашему то бишь… Молодий, красивий … а глаза-то у него какие…а звание-то какое…

— Какое такое? — с сомнением спросила Аська, чуть ли не с открытым ртом глядя на Олю.

— Та кто ж его знает! У фрицев черт ногу сломит в этих званиях, — Ольга коротко усмехнулась, с важным видом закинув нога на ногу. — И дураку понятно, що в его подчинении находится человек сто, как минимум! А может и в три раза больше! Еще и машина имеется с собственным шофером! То бишь, не последняя людина он в городе…

— Да какой же он молодой! — удивленно возразила Ася. — Старше нас лет на десять, не меньше, если не на пятнадцать. Да еще и такой холодный, будто всем немцам законом запретили улыбаться. Не знаю, как ты, Катька, но у меня от одного его взгляда кровь стынет в жилах…

Я делала вид, что меня тот разговор ни капельки не интересовал. Поэтому молча разбирала оставшиеся вещи, оставив Асю без внимания.

— Тю, а тебе що вчерашнего школьника подавай? — в открытую засмеяла Ольга. — Та и не хладний он вовсе, а сдержанный, як и все немчуги. Если бы ти знала, як он нашей фрау помогает, тут же язык за зубами-то попридержала!

— И как у тебя только совести хватает заглядываться на тех, кто убивает наш народ? — с презрением бросила я, когда томные вздохи Ольги, посвященные немецкому офицеру, уже начали откровенно раздражать.

Девушка встала с кровати и без особой на то надобности поправила белый фартук, гордо вздернув подбородок.

— Наивные вы еще дивчины, многого не знаете. Вот поживете здесь малехонько, тогда и разговор будет инший. А сейчас пойдемте, я вам еще не все успела показати.

Я выдохнула с облегчением, когда Ольга, или как ее называет хозяйка дома Хельга, продолжила наше увлекательное путешествие по немецкому дому. За несколько минут до этого она вручила нам запасные платья горничных, принадлежащие ей и ее напарнице Тане. Мы с Асей тут же натянули черное платье из прочной ткани, прикрывающее колени, и помогли друг другу аккуратно завязать белоснежный фартук.

Оля показала все помещения в доме, куда нам ежедневно придется захаживать: прачечная, кухня, столовая, гостиная, спальни хозяев и других работников фермы, игровая младшего сына фрау Шульц, ее кабинет и даже музыкальную гостиную. Под конец мы выбрались на задний двор, где, собственно, и располагалась сама ферма, распластавшаяся на несколько гектаров земли. На поле под закатным мартовским солнцем пахали несколько мужиков. А в закрытой беседке в десяти шагах от дома находился седовласый старик в белоснежной рубашке, серыми штанами на подтяжках и странными загнутыми усищами. Он объяснял что-то мальчишке лет шести с копной пшеничных волос, пока тот гипнотизировал книгу взглядом и нетерпеливо стучал подушечкой указательного пальца по столу. Но как только мы прошли мимо беседки, направляясь в сторону поля, мальчик внезапно встрепенулся и подскочил на ноги, с любопытством разглядев нас издалека.

— Китти! — вдруг неистово прокричал он.

Мы втроем как по команде обернулись, кто испуганно, а кто ошарашенно.

— Бог мой… що же творится-то такое… — что-то невнятное пробубнила Оля.