Катарсис. Подноготная любви (Психоаналитическая эпопея)

Признанные — особое в этой книге слово. Оно указывает на относительность знания, а главное, на относительность выбора людьми авторитетов. Познание о некрофилии даже при лишь интуитивном постижении противоположного начала неминуемо должно привести к переоценке существующих авторитетов. Понять, что превознесённые народом и чернью индивиды — артисты, правители, учителя и прочие говнюки — стали признанными только потому, что они некрофилы, не сложно; сложнее переоценить ближайшее своё окружение. Это не просто — после пятнадцати лет восхваления перед всеми своими знакомыми своей жены (как Толстой) признаться, что поклонялся злу, обману, лжи... А если некрофилка — мать? Или — брат? Итак, признанные — один из центральных в последующем тексте терминов. Ожидается, что всякий раз, когда читатель будет встречаться с ним в тексте, у него будет возникать желание перепроверить, а так ли уж на самом деле достойны признанные толпою признания от мудрых. А может быть, феномен «признания» — лишь следствие психоэнергетического принуждения?

Проститутки. Небезызвестный Отто Вейнингер, 23-летний доктор философии, который застрелился после того, как написал свою известнейшую монографию о ничтожестве женщин «Пол и характер», пришёл к выводу, что из двух основных женских типов: мать и проститутка — самый привлекательный последний, проститутка. Ведь именно они, по Вейнингеру, хоть как-то замечают мужчин. «Матерям» — так тем замечать попросту нечем. (Классическую «мать» интересует только власть, и ребёнок ей нужен исключительно как объект полного подчинения. Поэтому мужчина «матери» нужен только для однократного участия в производстве ребёнка.) Проститутки, действительно, подражают элементарным женским функциям. Но, как говорится, не приведи Господи с ними расслабиться — психоэнергетическая травма обеспечена. А если не расслабиться — то какое же это удовольствие? Достаточно зарабатывать древнейшей профессией могут только те, кто в условиях значительной конкуренции в состоянии внушить, что им есть за что платить, что их услуга наиболее ценная. Таким образом, ценность проститутки определяется силой её некрополя. Следовательно, те женщины, о которых внушено, что они самые-рассамые женщины, как это ни парадоксально, самые, в области секса, бездарные. Этот парадокс, возможно, останется недоступен для понимания большинства. Чтобы этот парадокс освоить, необходимо рассмотреть, перечувствовать, вобрать принцип противоположный. Этот принцип можно назвать биофилией. Его можно назвать творчеством. Можно — истиной. А можно — и жизнью вечной.

Отто Вейнингер ошибся: его «мать» вовсе не противоположность «проститутки». Это две роли, присущие женщинам одного типа характера, по Фрейду — анально-накопительского. Вейнингерова «мать», родив ребёнка, обретает убедительный повод получать содержание, которое более стабильно, чем заработки проститутки. К тому же, своё отвращение к здоровому мужчине она может прикрыть жалобами на усталость от домашних хлопот, из которых следует, что муж сам же во всём и виноват. Если он настолько глуп, что или начинает сам самоотверженно ворочать по хозяйству, или нанимает для этого прислугу, то «мать», стремясь сохранить своё положение «переутомлённой», воспитывает своего ребёнка беспомощным. Если этого недостаточно, то «мать» обычно втравливает ребёнка в такого рода неприятности (наркомания, увечья), разрешая которые, она действительно тратит все свои силы; и она не может, предпочитая пробавляться онанизмом или иными анальными развлечениями.

А с какой лёгкостью «проститутки» превращаются в «матерей», и обратно — из «матерей» в «проститутки»! «Проститутки» более динамичны, чем «матери», поэтому неудивительно, что жизнь обитательниц публичных домов привлекала внимание всех значительных писателей. Вспомните хотя бы «Преступление и наказание» Достоевского, «Яму» Куприна, «Воскресение» Толстого.

Чего у «проституток-матерей» не отнять, так это умения, подавив критическое мышление, вызывать сильнейшие эмоции (скажем, тот же Лев Толстой у кровати своей первой проститутки (в отличие от других — платной, в публичный дом его привели братья) разрыдался), и мы утверждаем, что страстно влюбляются только в проституток.

Глава девятая Страстная любовь, которую так не любил Лев Толстой