Катарсис (СИ)

Девять дней мы работали в этом подземном металлургическом комбинате. Пока уголь не закончился. С переливкой слитков справились в первый же день, остальное время - изображали из себя Магнитогорский металлургический комбинат. Потом мы связали заготовки в багаж - использовать сразу не представлялось возможным - доспех это не просто фигурно-изогнутая пластина стали. Это - сложная конструкция. Вот до конечного товарного вида и будем доводить. Позже. В подходящих мастерских, где есть нужный инструмент и материалы. Ремни, подбой, клёпки и всё такое. Тупо - не держатся доспехи на нас. Даже щит Корка - просто лист стали - нечем держать в руке. Эта верёвочная конструкция, что мы соорудили - смех сквозь слёзы. Будто стальной щит засунули в авоську.

Авоська. Блин, ностальгия. Я - помню. А вы?

Инструмент мы - тоже отлили. Отливали из той же стали - на две трети - рубиновой. Лёгкие, прочные, не ржавеющие. Те же заготовки под пассатижи, мой давешний бзик. Но, в том-то и дело, что - заготовки. Их ещё обработать надо. Занялись этим, когда поняли что уголь - тю-тю. На остатках топлива и сплава делали инструмент. Поздно вспомнили. Слишком поздно. Как говорил классик строительства социализма в отдельно-взятой стране - делать надо не производные, а производить средства производства. То есть - не рыбу, а - удочки. Вот! Только вспомнил я Великого, когда уже средства производства - иссякли. И наступил топливно-энергетический кризис. Одним словом - нет угля.

*****

После схватки с Кукловодом, на эйфории от богатой, почти - бесценной, добычи, казалось - нам море по колено. Сам же себя и отдёрнул, когда выстроили навьюченных коней в походную колонну.

Напомнил Долу про треугольники на слитках. Дол кивнул, исподлобья осмотрел Лес, повернул стопы свои на север.

- Круг сделаем, - говорит, - ты не против?

- Нет. Нам чем севернее - тем приятнее. Люблю мороз.

- Не долго осталось. Смотри, капель начинается.

- И это - всё? Вся зима?

- А ты - какую зиму хотел?

- Ну, я привык, чтобы снега - по крышу, чтобы мороз - аж деревья лопаются, чтобы метель выла и с ног сбивала.

Смотрят на меня, как на душевнобольного. Вздыхаю. А может - так и есть? Ведь мы - любим такие, смертельные для всего живого, условия нашей Сибири. Любим. При морозе в минус 25 - в прорубь ныряем. Как будто мало нам! Если со стороны смотреть - больные. Склонные к суициду, мазохизму пофигисты. Может, так оно и есть?

- Это где же такие зимы? - удивляются мои спутники.

- Дома. Там. На севере. Где - мороз. Где...

Потолок ледяной, дверь скрипучая,

За шершавой стеной - тьма колючая

Как пойдёшь за порог - всюду иней

А из окон парок - синий-синий!

Под приподнятое настроение, песни и беседы - дорога всегда короче. Изменчивость восприятия. Хоть и своими ногами шлёпали по грязи, но шли быстро. Груз везли кони, мы - рядом, налегке. Нам, моей команде, были выделены три коняшки павших, что похуже. Но, я же помню, что дарёному коню под хвост не заглядывают, загрузили багаж - освободили плечи - огромная благодарность! Коней вели я, Молот и Пятый - кони одинаково боялись и Кису, и Корка. Меня - тоже, но не так, как Корка. Корка они считали диким хищником. Меня - просто большим и опасным дядькой с прибабахами в голове.

Корк свой медвежий шлем не снимал, даже без ременной сбруи и подшлемника, щит тоже тащил на спине, стянутый верёвками, как букварь в авоське. Как ребёнок и новая игрушка. Если бы смог надеть нагрудник и остальной доспех - шёл бы в них. Но - там ещё их дорабатывать надо. Сейчас это просто куски жести.

Не заметили, за чередой баек и забавных историй из жизни путников, как летели дни и километры. Не заметили, как мрачная чащоба Скверного Леса, с его хвощами-гигантами и хищными кустами сменилась более-менее привычными зарослями деревьев и кустов. Бродяг мы разделывали, как семечки, хищные Твари - держались подальше, не рискуя переходить дорогу такому сильному отряду.

И вот - Гиблый Лес сменился выжженной полосой, потом - явно рукотворными посадками быстрорастущей хвойной поросли, похожей на нашу сосну. Может - она и есть. Пахнет только не так. Отличается запах так же сильно, как запах сосна от запаха кедра.

- Вот и прошли Гиблый Лес, - говорит Дол, - заночуем у Чёрных Братьев.

Я спрашиваю, Дол рассказывает. Чёрное Братство - орден Церкви Триединого. Один из орденов. Монахи носят чёрное, потому что прошли через ритуал изменения "Я". Я понял так, что прошли через промывку мозгов и коррекцию личности.

Ритуал сомнительный, соблазнительный. Жестоко пресекается Церковью вне своих Чёрных Оплотов. И должен проводиться только добровольно со стороны жертвы. Даже преступникам даётся выбор - стирание личности и новая жизнь или - палач. Дол говорит, что много и прочих добровольцев, желающих забыть всё и начать всё с нового листа.