Катарсис (СИ)

Через месяц его в очередной раз подстрелили. Да так, что в реанимации очнулся. А рядом - она. В слезах. Обещал ей, что - всё! Что всё наладиться. Поверила.

Жизнь потекла размеренно. И с виду - нормально. Но, не было у неё прежней восторженности им. Это тогда она влюбилась в героя-афганца, ветерана с полной грудью наград. А к тому времени кем он стал? Тем самым "малиновым пинджаком".

А потом Лёшка со скандалом ушёл из дому. Уехал в Рязань поступать. Жена обвиняла меня. И - так и есть! Мальчик вырос на моих рассказах про "горы и духов", на байках моих "братков", большей частью таких же "афганцах". И как я его не убеждал в его зрелости, что война - это не восторженная романтика, а кровь, грязь, гной и смерть - бесполезно. Дошло до того, что я взбеленился и ударил сына. Впервые. И он сбежал из дому.

И - поступил. Закончил с отличием. Бравый офицер-десантник. Конечно, я был горд им. Но, кошка пробежавшая меж нами, так и не исчезла.

А потом - Чечня. И мой сын вызывается добровольцем. И добивается своего - отправляется на эту ненужную войну.

Дома - истерика. И у меня - тоже. Потому что когда тебе 18 лет - ты считаешь себя бессмертным. А когда разменял сороковник, да ещё и сын - родная кровинушка! Бросил всё, нах! Взял все оборотные средства в "нале", все "заначки". Продал новенький Крузак чуть не даром, чтобы хватило "смазки". Это когда ты не хочешь в армию - тебя с милицией ищут. А вот когда ты хочешь, а здоровье уже не то - сложно. А именно в определённую ВЧ - вообще начинают жилы и деньги вытягивать. Понимают же - раз ты захотел, то будешь - платить столько, сколько смогут выдавить.

Так я оказался в разведроте сына. Он - командир, я - завхоз. Старшинские лычки я ещё в прошлой сверхсрочке "за речкой" получил.

Сердце опять ухнуло. Не уберёг я сына. Не знали мы тогда, что "духи" командиров различают не по внешнему виду, по звездам и иной форме (от внешних различий комсостав избавлялся сразу же, снайпер не должен издали отличить рядового от лейтёхи или капитана), а по ящику рации сопровождающего связиста.

У меня на руках сын кровью истёк. Сквозная через всю грудную клетку. С огромной выходной дырой. Своими руками глаза закрыл.

Месть. Месть не дала сойти с ума. Месть.

А через несколько месяцев непрерывных боевых вылазок в горы пришло понимание, что месть - моя не будет утолена. Никогда. Война эта - глупая, бессмысленная! Боевиков, просто физически, не вырезать. А чеченцев резать за то, что они - чеченцы и оказались дровами в пламени этой бессмысленной бойне?

И пришла пустота в душу. Воевать расхотелось.

Дома - глаза жены. В глазах - выгоревшие слёзы и ненависть.

- Прости, что выжил.

С той поры - чужие люди.

Кто это ломиться так через лес, как секач? Чувство опасности проснулось. Надо же! Появилось впервые в Афгане, когда пропал Олежка. Не раз спасало шкуру. Ну, вот какая опасность может быть тут? Но, я привык доверять этому чувству. Маленький китайский ножик, каким я срезал грибы перекочевал в карман, а в руку прыгнул златоусовский нож. Красивый, прочный, острый, надёжный и... безумно дорогой. С лихих 90-х он всегда у меня на поясе. В Чечне напился крови человеческой.

Восприятие мира изменилось. Хм! Боевой режим. Не думал что тут и сейчас снова буду чувствовать себя в бою. Смещаюсь вбок.

Кто это, интересно, охотится на меня? Кто этот олень? ФСБ? Да ну на! Их работы я бы даже не заметил. Погасло бы сознание - и всё. И меня бы не нашли. Но - не нужно им это. Палево это. Они и так получат всё, что им нужно. Дело не в государственной безопасности. Я для государства не представляю опасности. И им, феэсбешникам, молодым да ранним, до безопасности нет дела. Они делают деньги. А деньги любят тишину. Моё исчезновение - громко. Им это - не надо.

Конкуренты? И им не надо. Лихие 90-е давно закончились. Когда закончились лихие головы. С конкурентами у меня всё ровно. Дела сейчас решаются разговорами, бумагами и адвокатами.

Да и лось, что так шумит в лесу - на профи не тянет. Не профессионал какой-то. Ломиться напрямки по моим следам, ломая валежник и с шумом отклоняя ветки.

А вот и он. Вот это тюлень! Камуфляж плотно обтянул пузо и ягодицы женоподобной фигуры тридцатилетнего мальчика, так и не превратившегося в мужчину, не обрёл свойственной мужику стати. В руках понтовая помповая игрушка. Насмотрятся американских тупых боевиков с их рекламой американского же оружия!

Присаживаюсь за молодой сосной. Ничего он не заметил. Так и пропёрся мимо, как лось.

- Зачем ты пришёл? - говорю в землю.

Выстрел. Давно я не слышал выстрелов. После гибели Лёшки, терпеть не могу стрельбы. Настрелялся. Как с Чечни вернулся - на охоту только с лукошком и ножами.

А он - лось. Жертва. Решил убивать меня. Тупой баран. Убивать меня в лесу? Ветерана двух войн? Он даже направление голоса не определил. Не хотел я его убивать. Голос подал, давая ему шанс. Шанс - сбежать. Не хочу убивать.

- Не хочу тебя убивать. Оставь ствол, свали борзо - жив будешь!

В ответ мат и выстрелы. На меня посыпались иголки. Откатываюсь.

Эх, где мои 17 лет?