Катары

У манихейства были многочисленные последователи в римском мире. Одни — слушатели — были простыми мирянами, которые должны были соблюдать несколько общих нравственных правил (избегать идолопоклонства, разврата, колдовства, убийства и т.д.), другие — избранные — были священнослужителями, изучавшими тексты Мани и обязанными соблюдать весьма суровый монашеский устав (совершенное целомудрие, отказ от всякой личной собственности, строгое вегетарианство и т.д.) и стремившимися распространять учение по всему свету. В связи с этим можно напомнить, что блаженный Августин до того, как принять христианство, в течение девяти лет был манихейским слушателем. Впоследствии эта религия подвергалась гонениям со стороны всех властей того времени (персидской, византийской, затем папской) и легла в основу множества христианских ересей, таких как ересь каинитов или кайян (в III в.), присциллианство (IV—V вв.), а позднее, как мы вскоре увидим, ересей богомилов и катаров.

Что касается гностицизма[14], это философское направление зародилось до начала христианской эры в иудейских краях и в Сирии. Затем оно распространилось до Антиохии и Александрии и, наконец, дошло до Рима, где христианские ученые, встретившись с ней, принялись с ней бороться: святой Иустин и святой Ириней во II веке, Климент Александрийский в конце II века и в начале III, а позднее, в IV веке, святой Епифаний.

Именно они и познакомили нас с гностическим учением. Мы знаем, что гностическая литература на греческом или коптском языках была весьма обширной, но до наших времен от нее не дошло ничего или почти ничего. Мы располагаем лишь немногими обрывочными сведениями об авторах-гностиках, почерпнутыми исключительно из христианских источников: Симон Волхв (Симон Гиттонский), Досифей, Менандр и Керинф были по происхождению палестинцами; Алкивиад, Кердон и Бардесан — сирийцы; Василид, Валентин и Карпократ прибыли из Антиохии и Александрии; Маркион был уроженцем Синопа Понтийского.

Предметы гностической философии были весьма разнообразны. Здесь можно было встретить рассуждения о положении человека в мире, более или менее фантастические толкования Библии и Евангелий, ссылки на Каббалу или герметизм. Некоторые гностики, такие как Симон Гиттонский (упоминаемый в Деяниях Апостолов под именем Симона Волхва), похоже, развивали неканоническую по отношению к Библии мифологию; другие старались соединить гностицизм с христианством, подобно Карпократу, включившему в свой пантеон Платона, Сократа и Иисуса; наконец, третьи, подобно Маркиону, не доходя до таких крайностей, предлагали дуалистическую интерпретацию иудео-христианской теологии, согласно которой Яхве, Бог евреев, представал Богом карающим, а Иисус, зримое проявление бога христиан, воспринимался как добрый и милосердный Бог. Тем не менее у всех гностиков мы неизменно встречаемся с равным и общим для всех пессимизмом по отношению к земной участи человека. Этот пессимизм был связан с ощущением бессмысленности происходящего (к примеру, болезни, смерти) и желанием выбраться из этого положения при помощи очистительных обрядов. В конечном счете устремления такого рода достаточно близки к христианским размышлениям о спасении, и именно благодаря тому, что гностики предлагали грешникам средство победить бессмысленность человеческого существования, они соблазняли многих христиан-ренегатов; этим и объясняется суровая борьба, которую вели с ним первые Отцы Церкви. Тем не менее гностицизм оказался живучим: учение Валентина, наиболее прославленного из гностиков, действовавшего около 150 года н.э. и основавшего секту в Риме, еще находило на Востоке сторонников в IV веке.

Если на Западе манихейские положения и гностическая философия начиная с V века мало-помалу исчезали, то в византийской империи дело обстояло по-другому. В частности, в Малой Азии разрасталась неоманихейская секта, основанная около 660 г. Константином из Мананалиса[15] (в 687 году византийский император приговорил его к смертной казни как еретика); ее приверженцы особенно почитали писания святого Павла, и оттого их называли павликианами. Как и последователи учения Мани, павликиане были дуалистами: они считали, что Творение исходит от двух начал, божественного Духа и материи, порождения Дьявола; а потому они отвергали унитарный догмат Ветхого Завета и — на чисто религиозном уровне — некоторые части Нового Завета (к примеру, писания апостола Петра). С другой стороны, павликиане осуждали культ Пресвятой Девы, поскольку Мария, на их взгляд, была всего лишь «средством», «путем», по которому тело Иисуса пришло в мир. Это тело могло быть лишь видимостью, поскольку состояло из материи, а значит, являлось созданием Дьявола: в нем не мог быть заключен божественный Дух. Павликиане отвергали главные христианские таинства крещения и евхаристии, не было у них и священников.