Катары

Он вскочил и схватил книгу про религию катаров, которую взял из коллежа. Увидев, сколько карандашных помет он оставил на полях, учитель подумал, что вызовет страшный гнев директора, который, по его собственным словам, не переносил порчи общественного добра. «И тут добро», — усмехнулся Ле Биан, и сразу вслед за тем наткнулся на то, что искал. У катаров слово «Добро» или «Благо» означало их церковь. Об этом совершенно прямо говорит Младший Сын (коадъютор катарского епископа Жана де Люжио) в своей «Книге о двух первоначалах». Историк был очень рад. Обнаружился еще кусочек из головоломки, и он обещал быть очень интересным. Ле Биан подумал: стоит исследовать каждое слово, обращенное к нему Филиппой, как археолог очищает тонким пинцетиком самый крохотный кусочек мраморного рельефа, чтобы все его подробности вышли наружу. И он не секунды не сомневался: скоро Филиппа пришлет ему новое послание.

ГЛАВА 11

Утром пятого дня, бреясь перед зеркалом, Ле Биан решил покончить с неясностями. Он спустился в гостиничную столовую, будучи уверен, что задаст один очень неприятный вопрос, на который, сразу ясно, не получит ответа. Что делать: времени оставалось в обрез, приходилось рисковать.

В столовой он, как со старыми знакомыми, встретился с другими постояльцами, начинавшими день добропорядочных курортников. Там была чета пожилых англичан, где муж умудрялся в глуши Арьежа каждый день получать свежий номер «Таймс» и героически поглощал без остатка весь завтрак, даже не поглядев при том на жену. В другом конце комнаты сидел тот человек, что каждый день спрашивал добавку варенья, притом не забывая похвалить хозяйку за ее превосходный фирменный рецепт. Он всегда носил белую рубашку и не по месту, пожалуй, чинный галстук в мелкую полоску, а бутербродов с вареньем съедал массу, умудряясь не оставить на рубашке ни пятнышка. Наконец, Ле Биан заметил странную пару, мать и дочь, которые всегда садились у окна. Девушка даже не пыталась скрыть глубочайшей скуки, а мать этого, кажется, и не замечала, будучи сама всегда весела. Сегодня, как и каждое утро, дочь встала из-за столика и пошла звонить по телефону. С кем же она могла разговаривать, пока мать с удовольствием пила кофе с молоком? Про себя Ле Биан отметил: девица не слишком хороша собой, но наверняка была бы гораздо милее, если бы не высокий жесткий пучок на голове и очки довоенной библиотекарши. И, опять же, как ее мать это терпит? В тот момент, когда он размышлял о внешности этой кандидатки в старые девы, хозяйка гостиницы и задала ему ритуальный вопрос:

— А, господин Ле Биан, — хорошо ли вам спалось? Что вам больше угодно — чай, кофе, шоколад?

Местной достопримечательностью был горячий шоколад, но, чтобы вынести такое питье, когда утреннее солнце уже порядочно припекает, требовался крепкий желудок. Но вопрос был задан по всем правилам, и Ле Биан тоже должен был дать на него ответ, сообразный обычаю. На сей раз, однако, он прибавил к ответу встречный вопрос:

— Кофе с большим удовольствием, госпожа Лебрен. Скажите, могу я кое о чем спросить вас? Только сразу скажу: вопрос очень деликатный.

— Что ж, давайте, — ответила хозяйка, и в глазах ее заранее промелькнула укоризна.

— Как вы думаете, мог вчера ко мне в комнату зайти посторонний?

— Простите? — чуть не задохнулась она. — Что вы хотите сказать? У вас что-то украли?

— Нет-нет, — поспешно сказал он, чтобы успокоить ее. — Я просто заметил что… что кое-что лежит не на том месте.

— Вот и правильно, — ответила хозяйка. Ее голос был суше хлебных корок в ее заведении. — Вы в приличном доме, в обязанности горничных, между прочим, как раз входит класть вещи клиентов на место. Поверьте, иногда это совершенно необходимо!

И с этими суровыми словами она пошла в кухню варить кофе. Ле Биан оглянулся: слышали постояльцы, о чем они говорили, или нет? Если да, он бы ничуть не огорчился и даже напротив: у него появилась мысль, что послание мог подложить кто-то из них. Может, девушка в очках библиотекарши и есть та самая Филиппа? Или, может быть, назойливый любитель варенья — посланец от нее? А эта англичанка, настолько вежливая, что явно что-то скрывает? Боже, до чего начала возбуждать его вся эта история! У историка появилось чувство, будто он попал в роман Агаты Кристи; было даже забавно немножко поразмыслить, кому в этой компании, слишком добропорядочной, чтобы в ней не оказалось злоумышленника, может понадобиться его убрать.