Катары

Ты, наверное, спрашиваешь, в каком состоянии находились мои исследования о катарах. Честно говоря, в те страшные дни я мало думал о них. С другом Рихардом я потерял контакт: он не посылал мне больше ни весточки, если только его письма ко мне не задерживались. По сравнению с испытанием, которое я проходил, поиски, составлявшие прежде смысл моей жизни, казались мне пустяковыми. Я написал несколько рапортов в надежде быть избавленным от этой муки. Наконец, меня услышали. Я был больше не нужен СС; мне даже дали понять, что им вовсе неинтересно, что со мной станет. Покидая бухенвальдский ад, я думал, что, может быть, мне удастся начать новую жизнь… Должен признаться, что и в зрелом возрасте я сохранил большую долю наивности детских лет. Моя тяга к историям про рыцарей Грааля, вероятно, была неразлучна со склонностью легкомысленно верить в лучшие времена.

Когда моим отлучением от СС занялся лично Гиммлер, я понял, что дни мои сочтены. Не оправдав ожиданий лагерного начальства, я потерял остатки доверия. Они требовали, чтобы я, одев одежды палача, показал, на что способен. Но я остался всего лишь обычным ученым, в очередной раз сбившимся с пути. Тем не менее, когда я освободился от этого ада, ко мне очень скоро вернулось желание продолжить поиски. Никто не мог помешать мне достичь назначенной цели. Я решился, ни на что не смотря, все же приехать в Кёльн, однако так, чтобы меня никто там не заметил.

Преданный тебе

Отто Ран.

ГЛАВА 51

Филиппа открыла верхний ящик комода. Она достала оттуда нижнее белье, ночную рубашку, постояла в нерешительности, сложила белье и уложила в чемодан, стоявший на кровати. Затем она пошла в гостиную, взяла несколько бумажек и швырнула в камин. Взяла спичку и чиркнула. На столике в гостиной стояла фотография: муж, жена и маленькая девочка. Филиппа подумала, не кинуть ли и ее в огонь, потом взяла и положила во внутренний карман чемодана. Еще немного подумала — не забыла ли чего-нибудь. Конечно, ей бы хотелось захватить с собой еще много-много вещей, но она знала, что лишнего брать не следует. Главное было собраться побыстрей. Уже закрывая чемодан, она увидела визитную карточку на каминном столике: «Гостиница "Альбигойцы". Может быть, пригодится. Она положила карточку в карман блузки. Потом взяла дамскую сумочку, которая уже чуть не лопалась от бумаг; там же лежали деньги и карта Франции.

Она набралась храбрости и была уверена, что все у нее получится. А Бертран, вспомнила Филиппа, отказался бежать с ней. Неужели она одна посмела вырваться из этого ада? Ей не хотелось так думать. Сейчас, по крайней мере, не стоило. Чемодан закрылся не без труда: слишком много всего хотелось ей увезти. Она в последний раз посмотрела на комнату, словно прощалась со старым другом, которого больше никогда не увидишь, и быстро выскочила в коридор. Тут же она услышала поворот ключа в замке. Филиппе некогда было рассуждать, что это такое. Она хотела было повернуть, спрятаться в комнате, но было поздно. Дверь открылась, и она оказалась лицом к лицу с Добрым Мужем. Он был в штатском, но к обороту лацкана пиджака приколол знак Ордена.

— Так-так, Добрая Жена, — сказал он укоризненно. — Хочешь нас оставить? Какая неблагодарность! Мы столько для тебя сделали!

— Пустите меня, — ответила она сдавленным от страха голосом. — Я ничего не скажу. Вас не тронут. Клянусь! Я просто хочу уехать, куда-нибудь перебраться отсюда.

Добрый Муж насупился и поглядел на нее, как отец, уличивший дочь во лжи.