Катастрофа

…Небо давно потемнело, облака закрыли тучи. Начался мелкий холодный дождь — осень торопилась навстречу зиме.

Где-то совсем рядом, в ночной мгле, зашумел горный ручей.

3

Зима пришла нерадостная, скучная, холодная, голодная.

Продукты стоили дорого, гонораров ждать было неоткуда.

Бунин писал в Америку — просил устроить хоть какую-нибудь помощь.

Ответные письма были — от Алданова, Цетлиных, писателя Гребенщикова. Помощи не было.

Перебивались мерзлой картошкой да бобами.

Приемник «Дюкрет» хорошо принимал Москву и Лондон. Красная столица передавала красивые патриотические песни о родине, о Ленине, о партии, о Сталине.

Слова некоторых песен усваивались, кажется, наизусть. Вот и теперь, едва раздались знакомые аккорды вступления, Бунин весело крикнул:

— Леня, запевайте! Вместе со всем честным советским народом.

Зуров вскочил с места, вытянулся во фрунт, дурашливым голосом подтянул эфирному солисту:

От края до края, по горным вершинам,
Где вольный орел совершает полет,
О Сталине мудром, родном и любимом
Прекрасную песню слагает народ…

Бунин властным жестом опытного хормейстера оборвал певца:

— Что это вы себе, Леня, позволяете? О «Сталине мудром» у вас по интонации звучит не совсем чисто, вы верхнюю сексту не достали. Впрочем, вам медведь на ухо наступил, а моему музыкальному слуху сам Шаляпин удивлялся. За столом мы любили попеть.

Покрутив ручку настройки, Бунин поймал волну Лондона. Диктор торопливо и гневно произносил: «Англия и Франция предпринимали титанические усилия, пытаясь заключить с СССР антигитлеровский союз. Сталин преступно игнорировал эти попытки, делая свою ставку на Гитлера. Ему многое симпатично в фашистском лидере. И в первую очередь — его антисемитизм. Апофеозом этого альянса стал пакт Молотова — Риббентропа. Этот пакт возмутил весь мир. Его осудили даже Муссолини, Салазар и генерал Франко. Они заявили: «Большевики не могут быть союзниками в деле защиты христианской цивилизации». Подписав пакт, Германия не отбросила антикоммунистических целей. Только слепец не видит, как Гитлер готовит нападение на СССР…»

Бунин враз приуныл, горько выдохнул:

— Если бы фюрер был врагом только коммунистов! Боюсь, что он враг всего русского.

— А что делать, если у нас нет других союзников против большевиков? — покрутил головой Зуров. — Нет, он не враг России!

Бахрах, всегда спокойный и уравновешенный, вдруг гневно крикнул:

— «Союзник»? Иван Ильин тоже в Гитлере искал союзника, призывал не смотреть на национал-социализм «еврейскими глазами»! А как запретили ему в Берлине лекции читать, печатать статейки и книги, да чуть не арестовали, так он драпанул из Германии в Цюрих.

Наступила смущенная тишина. Ее нарушил Бунин:

— Каждый должен сделать свой выбор. И то, что нам сейчас кажется невероятным и трудным, может оказаться единственно верным.

Эти слова никто, даже Вера Николаевна, не уразумел.

* * *

Сталин вовсе не был простачком. Страна Советов лихорадочно готовилась к грядущей войне.

Тем временем Англия и Германия колотили друг друга. Одни бомбардировали Лондон, другие разрушали Берлин.

Гитлер встретился с Муссолини. За общим ужином Риббентроп с удовольствием делился с дуче московскими впечатлениями:

— В русских, как и в немцах, есть особая простота и сердечность. Столы ломились от красной и черной икры, от лососины и крабов. А как замечательно были приготовлены козлята и барашки! Пальчики оближешь.

— Вы, Иоахим, тонкий знаток кулинарии, — улыбнулся Гитлер.

— Дело в любезности, с которой нас встретил Сталин. В вашу честь, фюрер, советский вождь произнес пышный восточный тост…

Гитлер сморщился:

— Об этом я слыхал. Вы лучше расскажите дуче, как Сталин пил за… Гиммлера — «гаранта порядка в Германии». Генрих истребил у нас всех приверженцев коммунизма, а Сталин искренневосхищался им. Настоящий политик, я очарован Сталиным! И достойный противник… У него есть ощущение истории.

* * *

Бунин записал в дневнике 25 января 1941 года:

«Хитлер, верно, уже понимает, что влез в опасную историю. Муссолини усрался — чем бы там дело ни кончилось. Возможно, что и Абиссинию потеряет». Конечно, потеряет. И Гитлер тоже все потеряет — одни головешки останутся. Но до этого он успеет много дров наломать.

30 января, поворачивая ручку настройки «Дюкрета», Бунин услыхал голос Гитлера. Рядом с Иваном Алексеевичем сидела Магда, и она перевела страстные вскрикивания немецкого вождя:

— Мировой империализм и козни жидомасонов ввергли миролюбивый немецкий народ в войну. Что ж! Тем хуже для них. В 1941 году история узнает новый, справедливый порядок! Не будет больше ни привилегий, ни тирании.

Эфир донес одобрительный рев толпы, бешеные рукоплескания.

— Мы, как никогда, близки к победе. Но для этого необходимы усилия каждого честного немца: солдата на фронте, рабочего на заводе, землевладельца на своем поле. Хайль!

И вновь рев, на фоне которого тысячи крепких глоток запели «Хорста Весселя».