Катастрофа

Казалось, прошла целая вечность, хотя с календаря было сорвано всего десять листков. Комитет Космонавтики решил задержать старт ракеты на Марс до конца эксперимента, так что я мог бы опять уехать домой. Но я даже и не вспомнил об отдыхе - Гордиенко разрешил мне посещать зал, где сотрудники института работали над оживлением космонавта.

Тело его, освобожденное от скафандра, поместили под большой прозрачный купол, внутри которого все время обновлялась водородно-метановая смесь, аналогичная воздуху, обнаруженному в скафандрах пришельцев. Температуру среды поднимали постепенно, делая длительные остановки через каждые два-три градуса. Десятки ученых не отходили от приборов, неутомимо наблюдая за процессом размораживания тела. Гордиенко и дневал и ночевал в институте, даже еду ему приносили в зал, где проходил эксперимент. Ночью он несколько часов дремал здесь же в широком мягком крессле, а потом опять дежурил возле купола, давая все новые и новые указания своим помощникам.

В лившемся сверху мягком свете люминесцентных ламп четко вырисовывались линии обнаженного тела, и я часами простаивал возле, рассматривая, изучая его. Все в нем - и круглая голова с могучим лбом, и сильные передние конечности - руки, заканчивающиеся длинными пальцами, и гармонично сложенный торсвыглядело настолько законченным и целесообразным, что казалось красивым.

Через десять дней температура внутри купола достигла тридцати градусов. Приборы показали, что ткани тела и кровь восстановили жизненную потенцию и что клеточная структура всех органов не повреждена. Биоэкраны стали светиться едва заметными вспышками - это начали функционировать периферийные участки тела.

В наступившей напряженной тишине раздался голос Гордиенко:

- Сердце!

Один из операторов включил стимулятор, соединенный с сердцем космонавта микропроводниками. Действие стимулятора должно было вызвать пульсацию сердца.

Проходили минуты. Вокруг стояла такая тишина, что было слышно взволнованное дыхание ученых.

- Есть, - прошептал оператор.

Приборы показали первый удар сердца. Потом ещеодин, еще и еще... Удары усиливались, учащались. Кровь космонавта заструилась в сосудах, пробуждая к жизни мириады клеток, спавших на протяжении тысячелетий, сберегая в своей глубине жизненную силу.

- Неужели оживет? - не удержался молодой оператор.

Ему никто не ответил.

К жизни пробуждалось разумное существо другого мира. Что оно несло нам, людям Земли, какие мысли, стремления, печали и радости?

Веки космонавта вздрогнули и медленно опустились. Темно-фиолетовое лицо перестало казаться мертвым. Мускулы его иногда едва заметно сокращались, оно теряло неподвижность, оно жило!

Веки поднялись. На ученых смотрели глаза. Не остекленевшие глаза мертвеца, а живые, подернутые легкой дымкой, сквозь которую уже проглядывало сознание.

- Пульс - триста в минуту, - тревожно произнес cператор.

Гордиенко, не сводя глаз с космонавта, молча махнул рукой.

- Может быть, для них это нормальный ритм, - едва слышно прошептал он.

Туман в глазах космонавта постепенно таял, взгляд становился осмысленным. Он скользил по рядам ученых и окружающим предметам. Космонавт смотрел! Жил и смотрел на людей чуждого ему мира!

Задвигались конечности-руки. Одна из них дотронулась до стенки купола и опять опустилась. Тело вздрогнуло, по нему будто прокатилась упругая волна.

В зале послышались возгласы удивления: тело космонавта без какого либо видимого усилия поднялось в воздух и поплыло вдоль стенок купола.

Ученые приникли к прозрачной преграде. Мимо них медленно проплывал обитатель неведомых глубин Космоса. Глаза его тревожно и глубоко заглядывали в глаза людей, будто спрашивая о чем-то.

Вот он закончил круг, остановился посредине своей камеры и утомленно закрыл глаза.

- Пусть отдохнет, - сказал Гордиенко. - Друзья, перерыв!

- Но что вы думаете делать дальше? Чем его питать, как общаться?

- Меня это тоже очень волнует, - ответил астробиолог. Надо как можно скорее установить с ним контакт. Прикажите принести диск, найденный на астероиде. Может быть, он нам поможет.

Через полчаса посланный привез из Института физики загадочный диск. Его положили на высокий столик возле купола и стали ждать.

Между тем весть о воскресении космонавта проникла за стены Института Астробиологии. В толпе корреспондентов и радиокомментаторов, осаждавших Институт, поднялась настоящая буря. Но двери Института не открывались. В зале эксперимента стояла тишина. Ученые сидели вокруг купола и молча смотрели на слегка вибрирующую фигуру спящего космонавта. Да и о чем можно было говорить? Надо ждать... ждать, сколько понадобится... пока откроется хоть на минуту завеса тайны. Науке не привыкать к этому - она умеет ждать годами, столетиями, чтобы вырвать у природы хотя бы крупицу знания, нужного людям...

Прошло несколько часов. Космонавт снова зашевелился и раскрыл глаза. Теперь он смотрел более ясным и энергичным взглядом, глубоко проникавшим в душу ученым. Когда глаза пришельца встретились с моими, мне показалось, что в мой мозг вонзился острый нож.