Катастрофа

Обратный путь Нолл прошел так же быстро, как и прямой. Он еще на аэродроме отключил автопилот и все делал руками. Так надежнее. Никакой автопилот не может чувствовать машину так, как это может он. Джим пилотировал турболет и украдкой наблюдал за Арториусом. На всем протяжении полета этот человек поддерживал непрерывную связь со своими людьми и Орбитой постоянно. Он координировал, выдавал информацию, отдавал указания десяткам людей по сотням вопросов, помощник Президента Латто выполняла его распоряжения мгновенно, а Рос ежеминутно Докладывал о готовности все новых и новых спасательных команд, Нолл поразился, сколько всего одновременно держит в голове этот человек, и как уверенно он действует. Подумать, только, Нолл знаком с главой бункера Рос! Они вылечат Сэм, и он обязательно расскажет ей об этом в мельчайших подробностях. Джим представил, как на следующий день его снова вызовут в школу, и улыбнулся. Саманта подрастет и станет великим публицистом, ее рейтинг наверняка намного превзойдет отцовский, а Келли, как всегда, будет мягко намекать ему, но какой именно линии в их семье наследуется талант.

Турболет вошел в атмосферу, и Арториус прервал его размышления:

— Командир Нолл, совершайте посадку перед зданием Сената.

— Где? — опешил Джим. Даже у невозмутимого Билла отвисла челюсть.

— На площади Мира, перед зданием Сената. Свяжитесь с диспетчером, воздушный коридор для нас уже должен быть готов к открытию.

— Но как можно снимать щит с жилых районов! И… господин Арториус, там же… в Сенате Древние! — В первую секунду Нолл не поверил своим ушам, однако вышедший на связь диспетчер купола доложил о готовности открыть коридор прямо над площадью Мира.

— Жилым районам под центральным куполом хуже уже не будет, — тон Арториуса исключал всякие возражения. — Приземляйтесь. Мне предстоит разговор с Древними. Я должен прекратить это бессмысленное кровопролитие. На этой многострадальной планете должен навсегда воцариться мир, и я сделаю всё, чтобы так и произошло! Выполняйте!

Через три минуты тяжелый турболет замер на усеянной телами площади. Арториус подошел к люкам и приказал:

— Выставляйте щит и ждите моего возвращения, — он покинул турболет и направился к входу в мертвое здание Сената.

Джим с замирающим сердцем смотрел вслед человеку, без колебаний шагающему навстречу смертельной опасности. Нолл поклялся, что больше никогда не назовет этих людей кротами.

Сознание возвращалось медленно. В ушах стоял монотонный звон, перед глазами висела красная пелена, а голова нестерпимо болела, словно в отместку за столь небережное с ней обращение. Глаза наотрез отказывались открываться, и стало ясно, что голова объявила забастовку. Надо было принимать меры. Тринадцатый силой заставил неподъемные веки разомкнуться. Мутное изображение обрело резкость, и он увидел над собой потолок, стены и посеревшее лицо Четвертого. Майор попытался сесть, и тут же резкая боль пронзила лопатку. Он злобно выругался.

— О! Слышно, что живой, — Серебряков помог майору приподняться. — Я знал, что ты оклемаешься, ты живучий.

— Андрюха, давай полегче. — Тринадцатый поморщился. — Похоже, лопатка сломана.

— И всё? — удивился Четвёртый. — Да ты влетел в фойе, будто снаряд.

Пока Серебряков помогал ему усесться около стены, майор осмотрелся. Они находились в одном из кабинетов здания Сената на втором этаже. Один боец занял позицию у выхода в коридор, еще один из глубины помещения наблюдал за площадью через окно.

— Где остальные? Что с Коробочкой? — острая боль снова напомнила о себе, и пришлось развернуться, чтобы облокотиться о стену неповрежденной половиной спины.

— Нет больше Коробочки, — Четвертый сплюнул. — И здесь все, кто остался, — он протянул майору бутылку с водой. — Похоже, они долбанули ядерным. Видимо, с той летающей хреновины. Прямое попадание по Коробочке. Рвануло, прям как тогда, в Гвинее, когда негритосам кто-то продал снаряды в одну десятую килотонны. Ты, небось, застал?

— Застал, — Тринадцатый сделал пару глотков. В голове прояснилось, боль стала терпимой, только звон в ушах не прекращался. Это еще что, вот когда контузия начнет отходить…

— Радиация? — майор вопросительно посмотрел на друга.

— Фон заоблачный, — хмуро кивнул Серебряков.

Значит, действительно, ударили ядерным. Хреново. Без средств защиты так долго не протянуть. И антирада нет.

— Сколько я провалялся? — язык слушался плохо, слова выходили невнятными. Ладно, не в первый раз. Не самая великая трудность. Мог бы вообще заикаться пару суток.

— Часа три.

— Обстановка?

— После ядерного удара летающая хрень сделала еще пару кругов и ушла на восток. С тех пор всё чисто. А точнее, очень грязно. Мы перебрались на второй этаж, подыскали место с обзором поудобнее, — Четвертый запнулся, резко отвернулся и его вырвало. Он отплевался и протянул руку к бутылке с водой. — Противника нет, все как вымерло. Сидим вот, тебя дожидаемся, — он смочил кусок тряпки и принялся вытираться. — Везучий ты, командир, даром что Тринадцатый. Когда рвануло, я, было, подумал, что всё, остаюсь от тебя одно только воинское звание…