Катастрофа для байкера

Я, конечно, не собиралась соблазнять Марка, но переоделась всё равно в самое красивое, что у меня было: короткие шортики и бело-розовую майку. Поверх только накинула толстовку: в большой комнате, где я сидела, постоянно была открыта дверь на балкон из-за Рыся.

Заварила чай: наверняка Марк придёт промёрзший насквозь. Хоть и конец апреля на дворе, по ночам температура опускается не на шутку, даже тёплая экипировка не спасает.

Отправила Марку пару сообщений, извинилась за неуравновешенность, попросила возвращаться скорее. Очень хотелось написать что-нибудь милое, но ничего так и не пришло в голову, мне никогда не давались все эти мимимишные штучки.

Сообщения достигли адресата, но значок «прочитано» не загорался. Я со вздохом отложила телефон. Рысь пришёл обниматься, я стала его гладить и так, в кресле в большой комнате, незаметно и уснула.

Проснулась от звонка. Точно, Марк же отдал мне свои ключи. Вскочила, напугав мирно спящего рядом Рыся, помчалась в прихожую.

И услышала за дверью голос Марка — и женский голос: высокий, немного пьяный, насмешливо-довольный, то и дело взрывавшийся смехом. По сердцу словно полоснули когтями. Он не один. Руки вмиг задрожали, в ушах зашумело, сознание словно отдалилось, и я видела со стороны, как мои непослушные пальцы пытаются открыть замок.

Дверь подалась, как будто её потянули снаружи. Я до последнего надеялась, что там всего лишь знакомая, но стоило им переступить через порог, как всё стало ясно. Знакомые не виснут так и не оставляют следы помады на лице, не задирают край футболки, поглаживая кожу, не касаются паха игривыми движениями. И знакомых не придерживают так расслабленно за талию, позволяя им всё это.

Смех женщины замолк. Она увидела меня и с возмущением спросила:

— Это ещё кто?

Марк ответил сухо и равнодушно:

— Так, убирает у меня.

На меня он не смотрел, будто я была ему противна.

— Сестра, что ли?

Я застыла в двух шагах от них, не в состоянии ни произнести хоть слово, ни убежать. Горло как в тисках сжимали, руки и ноги онемели, и только сердце билось отчаянно, будто пыталось улететь.

Женщина — блондинка лет двадцати пяти, очень ухоженная и красиво, хоть и немного вульгарно одетая — отцепилась от Марка и, не обращая больше на меня внимания, по-хозяйски зашла в прихожую. Остановилась, начала снимать сапоги.

Я метнулась к раскрытой двери. Ни минуты больше не хочу здесь находиться. Замешкалась у порога, надевая кеды — и Марк нагнал меня, схватил за руку. Я подняла на него глаза, зрение туманилось из-за выступивших слёз. Марк сверлил меня взглядом, и в этом взгляде было так много всего: непонимание, неприкрытое желание, бешенство, безмолвный крик — что я замерла, как мышь перед змеёй.

— Что происходит? — раздался недовольный голос блондинки.

— Проваливай, я передумал, — ответил ей Марк, не отводя от меня глаз.

— Что-о?! Да ты вообще с дуба упал? Ты…

Она бы, наверное, не успокоилась, но Марк дёрнул меня на себя, припёр к стенке своим телом, словно боялся, что я сбегу, нащупал в заднем кармане портмоне и вытащил оттуда несколько купюр. Не глядя, сунул блондинке:

— На такси. Дверь захлопни.

— Вообще охамели вконец. Фиг ли привозил-то? — возмущённо сказала та, но деньги взяла и зацокала каблуками к выходу.

Дверь за ней закрылась, и наступила тишина.

Я дёрнулась, пытаясь выбраться, но Марк припечатал рукой стену, блокируя путь.

— Что с тобой, мать твою, такое?.. — спросил он жёстким голосом. — То отталкиваешь, то ревнуешь так, что из дома уходить собралась. Ты меня с ума сведёшь.

Глазам стало горячо, и я поняла, что опять плачу. Ну что же это такое, сколько можно реветь? Он сейчас окончательно уверится, что я истеричная идиотка.

Но он ничего не сказал, только с резким выдохом, почти стоном склонился ко мне. Я почувствовала мягкое прикосновение губ к векам и поняла, что он ловит мои слёзы. От такого они вмиг пересохли. Я положила руки ему на грудь, сама не зная, чего хочу — то ли привлечь его к себе, то ли оттолкнуть, то ли сорвать с него футболку, на которой ещё остался запах духов той женщины.

— С ума сведёшь… — повторил Марк тихо.

И накрыл мой рот поцелуем.

Я забилась от неожиданности, но он не отпускал, стиснул ещё сильнее в объятиях, до боли в рёбрах, до невозможности дышать. Я раскрыла рот, чтобы ухватить немного воздуха, рвано задышала ему в губы. Марк не упустил момента, проник языком, заставил запрокинуть голову под напором. Его сердце бешено стучало под моими пальцами, безумный стук сводил с ума. Его губы терзали мои, наполняли его вкусом, его запахом, им самим. Чувствовался слабый привкус алкоголя. Забыв обо всём, я ответила на поцелуй. Чтобы устоять на ногах, вцепилась в волосы Марка, в затылок, притягивая к себе, растворяясь, плавясь в нём.

— Королева… снежная… ледяная… снежинка моя, — шептал Марк между поцелуями, больше похожими на метки, почти болезненными и невыносимо приятными в своей остроте. Он теперь целовал меня в шею, ключицы, задрал майку, его руки гладили моё тело. — Моя сказочная…