Катастрофа. История Русской Революции из первых рук

Я вызвал свою открытую прогулочную машину. Мой солдат-шофер, с которым я прошел всю свою фронтовую эпопею, был храбрым и преданным человеком. Один из моих адъютантов разъяснил ему задачу, за которую мы взялись. Ни секунды не колеблясь, он принял ее к исполнению. Как назло, запаса бензина не хватило на дальнюю дорогу, не было и запасных шин. Но пришлось пойти на риск нехватки бензина и отсутствия запасной шины, во избежание возможности привлечь внимание затягивая приготовления. С собой я взял помощника командира гарнизона капитана Кузьмина и одного штаб-офицера.

Не знаю, как это произошло, но известие о моем предполагаемом отъезде дошло до посольств союзников. Когда мы уже собирались уходить, прибыли представители британского и, насколько я помню, американского посольств и заявили, что посланники союзников желают, чтобы меня сопровождало авто под развевающимся американским флагом. Хотя было более чем очевидно, что американский флаг не спасет меня и моих спутников в случае нашей неудачи и, наоборот, лишь привлечет ненужное внимание при проезде через город, я принял это предложение как свидетельство заинтересованности союзников во Временном правительстве России и знак их солидарности с нами.

Пожав в последний раз руку Кишкину, взявшему на себя в мое отсутствие руководство обороной столицы, я вместе с моими спутниками вышел во двор штабного корпуса. Мы сели в мой автомобиль. Рядом стоял экипаж американского посольства. Один из моих офицеров, не уместившись в моей машине, решил ехать один, но с условием, что при проезде через город он должен держать свою машину под американским флагом на почтительном расстоянии от нашей. Наконец, мы двинулись в путь. Мы тщательно соблюдали все детали моего ежедневного путешествия по городу. Я занял свое обычное место — справа, сзади. На мне была моя обычная полувоенная форма, которая уже примелькалась горожанам и войскам. Автомобиль двигался с обычной скоростью. В самом начале Морской, возле телефонной станции мы миновали первый большевистский пост. Чуть дальше, у гостиницы «Астория» и у Мариинского дворца, стояли дополнительные патрули и отряды большевиков. Нечего и говорить, что вся улица — и пешеходы, и солдаты — сразу меня узнали. Солдаты выпрямились, как обычно. Я, как обычно, отдал честь. По всей вероятности, в тот момент, когда я прошел, ни один из них не мог объяснить себе, как он мог не только пропустить этого «контрреволюционера», этого «врага народа», но и отдать ему честь.

Благополучно миновав центр города, войдя в рабочий квартал и подъехав к Московским воротам, мы прибавили газ и, наконец, двинулись с головокружительной скоростью. Помню, как на самом выезде из города красногвардейцы, патрулировавшие дорогу, рванулись к нашей машине со всех сторон, но мы уже вырвались вперед. Они не только не попытались нас остановить, но даже не успел рассмотреть нас хорошенько.

Гатчина, 1917 год

В Гатчине мы подъехали прямо к дворцовым воротам, ведущим в комендантские покои. В безумной гонке мы промокли до костей. Узнав, к великому своему удивлению, что эшелонов с фронта в Гатчине нет и что здесь о них никто ничего не знает, мы решили идти дальше, к Луге, а если надо, то и к Пскову. Но предпринять такое долгое путешествие по мокрой осенней дороге без запасных шин и достаточного количества бензина было немыслимо. Мы решили провести полчаса в комендатуре, попить чаю и согреться, а машины тем временем отправить в гараж местного военно-автомобильного управления для приобретения необходимых запасов. Однако, как только я вошел в кабинет коменданта, его поведение показалось мне очень странным. Он старался говорить как можно громче и держался поближе к открытой двери, ведущей в соседнюю комнату, откуда за нами пристально следили какие-то солдаты. Словно отвечая на предупреждение какого-то внутреннего голоса, я вдруг приказал задержать машину и предложил своим спутникам немедленно продолжить путь, не дожидаясь чая. Только машина с американским флагом и один офицер отправились в гараж за необходимым обслуживанием.

Мы успели вовремя. Через пять минут после нашего отъезда во двор дворца въехала машина, вся украшенная красными флагами — это прибыли члены местного военно-революционного комитета чтобы арестовать меня. Выяснилось, что какие-то изменники в штабе в Петрограде сообщили в Смольный о моем отъезде в Гатчину. Из Смольного пришел приказ перехватить и арестовать меня. Нашему автомобилю, однако, удалось вырваться из города. Но офицер на втором автомобиле попал в серьезную передрягу. Больше часа он колесила по улицам Гатчины. Под градом пуль ему удалось прорвать два кордона, но на третьей удача оставила его — пуля пробила шину, а еще одна ранила водителя в руку. Офицер, бросив машину, вынужден был скрываться в близлежащем лесу.

Но на выезде из Гатчины мы считали минуты, подпрыгивая при каждом рывке машины на ухабах и больше всего трепетали за судьбу своих шин. Нет смысла подробно описывать нашу безумную охоту за неуловимыми эшелонами с фронта, которые так и не обнаружились до самого Пскова.